"Тим Доннел. Конан и лик Зверя ("Конан") " - читать интересную книгу автора

отойти, завязнув в строю туранцев, многие из которых потянулись за
отступающим врагом. Но главное было достигнуто - мунгане плотно сбились в
один кулак, а их противник представлял собой рыхлую, беспорядочную толпу. В
распоряжении разбойников было всего несколько коротких мгновений. Благодаря
своей прославленной выучке, конница Ездигерда могла сомкнуть ряды за
считанные удары сердца. Но своего шанса мунгане не упустили.
Воздух наполнило басовитое гудение тяжелых стрел, сотнями пронзивших
предрассветный сумрак. Колышущаяся масса туранцев представляла собой
отличную мишень. Лучники в яростной спешке рвали тетивы луков. Неважно куда
попадает стрела - в коня или всадника, неважно, какую рану она нанесет: лишь
бы вывести врага из строя, заставить его зубами скрипеть от боли, не дать
сомкнуть стальные ряды.
Смертоносный шквал продолжался недолго, пока не кончились стрелы в
колчанах. Но эти мгновения стали для туранцев настоящим кошмаром. Небольшие
круглые щиты не могли защитить их от тучи стрел. Люди и лошади валились
десятками. О тела павших спотыкались и падали на землю ошалевшие, еще не
задетые стрелами кони, подминая под себя седоков.
Однако, несмотря на потери, туранцы были еще сильны, но и натуре
киммерийца, которого никто не мог бы упрекнуть в трусости, была противна
сама мысль об отступлении. Он оглядел свое пестрое воинство, прочтя в
десятках лиц непоколебимую решимость, и скомандовал атаку.
Мунгане налетели на не успевших опомнится туранцев, словно стая
голодных демонов, с диким воем, визгом, хохотом, в которых не было уже
ничего человеческого...

* * *

Мунгане разбрелись по полю, отыскивая раненых и обирая мертвые тела.
Все были заняты делом. Никто не проявлял восторгов по поводу одержанной
победы: сказывалась усталость и сознание того, что разгром туранцев дался им
слишком дорогою ценой - треть войска пала во время последней атаки, когда в
тесноте и давке пошли в ход ножи и зубы. Туранцы дрались отчаянно, но не
выдержали и бросились бежать.
Почти все они полегли, мунгане гнали их несколько лиг. Только единицам
удалось скрыться в джунглях.
Посланные Конаном разъезды прочесывали лес и берег моря. Приказ
киммерийца был суров и прост: ни один туранец не должен добраться до форта
Дугари, прежде чем до него доберутся разбойники.
Конан молча стоял у своего шатра, который каким-то чудом уцелел во
время побоища. Настоящие горы из трупов громоздились неподалеку, а здесь
лежали только два тела. Стиснув зубы, северянин вошел в палатку, и вышел
через некоторое время, уже не в набедренной повязке, а полностью одетый в
походный костюм. По каменному лицу, было трудно судить о том, что творилось
в его душе, лишь сузившиеся темно-синие глаза говорили о кипевшей в ней боли
и ярости.
С утра у киммерийца все валилось из рук. Он чувствовал смертельную
усталость, а тело ломило так, будто его ночь напролет топтала вся туранская
конница. Кусок мяса не лез в горло, и даже аквилонское вино казалось кислым,
а уж такого с ним раньше никогда не бывало. Вспоминая события минувшей ночи
и сопоставляя их, Конан сделал для себя единственно верный вывод -