"Сергей Донской. Генеральские игры" - читать интересную книгу автора

- Бла-бла-аа...
Захлебывающаяся кровью Лариска никак не хотела падать, продолжала
топтаться на месте, сипя и булькая, как будто непременно желала сказать
нечто важное напоследок, а о чем им теперь было говорить? Зачем?
- Прекращай это, - взмолился он, пытаясь избавиться от бритвы.
Ручка липла к ладони, бритва никак не желала закрываться, пришлось
изрядно повозиться, прежде чем она исчезла в заранее приготовленном
пакетике, а когда это, наконец, произошло, Лариска мягко осела на пол.
Взглянув на нее, Олег сразу понял, что лучше бы он этого не делал.
Зияющая на ее горле рана походила на второй рот, разинутый в немом крике.
Ярко-красная кровь не просто текла оттуда, а выплескивалась судорожными
толчками, разливаясь вокруг сидящей на полу девушки маслянисто
поблескивающей лужей. Зато ее широко раскрытые глаза совершенно утратили
прежний блеск. И веснушки с кожи почему-то исчезли, даже на тех участках
тела, которые не были перепачканы красным.
Для девушки все закончилось. Для остальных участников истории все еще
только начиналось.

Между прошлым и будущим

- Ты опять ругался во сне, - печально сказала Катя. - Опять за кем-то
гонялся?
- Сильно ругался? - хрипло спросил Хват.
- Ужас как. Уши в трубочки свернулись от твоего мата.
- Значит, удирал, а не догонял, - заключил Хват, садясь на
разворошенной постели.
Подушка валялась на полу, влажные от пота простыни были не просто
скомканы, а свиты в жгуты, как будто их выкручивать пытались. Или мастерили
из них веревки для побега. Куда? Откуда? Михаил Хват находился дома, а не в
тюрьме. Почему же так тошно ему было в последнее время, почему так муторно?
Он огляделся. Ничего не изменилось здесь ни за эту ночь, ни за тысячи
точно таких же. Висела фотография улыбающихся родителей на стене. Пылилась
всякая рухлядь, сваленная на шкаф. Это была домашняя, давно обжитая клетка,
но все равно клетка. Ее теснота и убожество особенно хорошо ощущались после
снов о прежней вольной жизни.
- Ты знаешь, как пахнут джунгли после дождя? - спросил Хват.
- Откуда мне знать? - удивилась Катя.
- Я тоже не знаю, - соврал он. - А жаль. Наверняка запах в джунглях
совсем не такой, как здесь. Особенный. - Он вдохнул ноздрями московский
воздух, прогорклый от бензиновой гари. В распахнутое настежь окно тянуло не
прохладой, а жаром уже порядком раскалившихся улиц. Поздно же он проснулся.
Что, впрочем, совсем неудивительно, учитывая вчерашний дым коромыслом.
- У тебя здесь не хуже, чем в джунглях, - заметила Катя, мрачно
разглядывая устроенный в комнате раскардаш.
- Уберу, сестренка, - великодушно пообещал он. - Вечерком.
- Не вечерком, а утром. Причем сегодняшним, а не завтрашним. Не после
дождичка в четверг, который является твоим любимым днем недели.
- Мой любимый день недели - воскресенье. Законный выходной, к твоему
сведению. Имею я право отдохнуть?
- Нет, Мишенька, хорошего понемножку, - ответила Катя голосом