"Сергей Донской. Генеральские игры" - читать интересную книгу автора

В нашем купе жарковато, но мне кажется, будто по позвоночнику тянет
холодком. Кожа на моих руках покрывается пупырышками, и каждый волосок на
этой онемелой пупырчатой коже - торчком.
"Про Бэтмена?" - переспрашиваю я, пытаясь собраться с мыслями.
"Ну да. Ты ведь именно с ним хотел меня сравнить, верно?"
"С чего... - Моя гортань неожиданно сужается, каждый звук
протискивается через нее с ощутимым трудом. - С чего гм... ты взял?"
"Лучше тебе не знать того, что знаю я, брат. Крепче спать будешь... Что
касается Бэтмена, то ты, сам того не понимая, в точку попал. Мы - ночные
призраки, нетопыри. Знаешь, какую эмблему нам присвоили в 93-м? Летучую
мышь. Нашивок, правда, спецназовцы не носят, вопреки 38-й статье закона о
воинской обязанности и военной службе. Вернее, мы предпочитаем пользоваться
чужими знаками различия".
К этому моменту я успеваю прокашляться, и мой голос звучит уже не так
сдавленно, как минуту назад: "Я где-то читал, что не так давно ввели новый
символ ГРУ. Двуглавый орел, сжимающий в лапах стрелы и красную гвоздику".
"Ага, - соглашается товарищ со скучающим видом. - Был такой указ про
гвоздики со стрелами. Но, может быть, не для всех подразделений, м-м? Может,
некие парадные подразделения существуют для прикрытия других,
засекреченных?"
"А что, интересный вопрос", - оживляюсь я.
"Лично я тебе никаких вопросов не задавал, - говорит товарищ, напуская
на лицо отсутствующее, почти сонное выражение. - И искать ответы на подобные
вопросы не рекомендую. Чисто по-дружески".
"А иначе что будет?" - нахально вопрошаю я.
"А иначе ты потеряешь мое уважение. - Он отодвигает мою записную
книжку, на ее место опускает свой костистый кулак и задает свой собственный
вопрос: - Скажи-ка, что это такое?"
"Это?"
"Это, это".
Тут, к моему облегчению, кулак разжимается, превратившись в раскрытую
ладонь.
"Рука, - отвечаю я, слегка раскачиваясь в такт движению вагона и
хмельным волнам, перекатывающимся внутри. - Кажется, правая".
"Абсолютно верно. - Он поощрительно кивает. - Эту руку однажды пожал
мне на прощание некто... - Произнесенная фамилия писателя сопровождается
десятком эпитетов, которые не могут быть приведены здесь по этическим
соображениям. - Проклятый мудак сидел напротив меня, навострив уши, ловя
каждое мое слово, цокал языком, охал, ахал. А потом умотал за границу и
состряпал там... - Название книги тоже склоняется на все лады, после чего я
слышу довольно-таки неожиданное признание: - И все же он написал правду,
этот мудак. Один или два абзаца правды. И эта правда теперь стала его
навязчивым кошмаром. - Рука собеседника, вновь превратившись в кулак,
ударяет по пластиковой столешнице. - Он бы рад все позабыть, да не может.
Вот что такое правда о спецназе ГРУ".
"Голая правда, - киваю я. - Баба без макияжа, со всеми ее бородавками".
"Чистая правда, - жестко поправляет меня товарищ. - Чистая и
обжигающая. Как огонь".
"Хорошая метафора".
"Метафоры прибереги для своих сочинений. Огонь - настоящий. Тот мудак,