"Дарья Донцова. Созвездие жалких псов (Евлампия Романова)" - читать интересную книгу автора

Ясное солнце освещало мрачное действо. Звучали дежурные слова:
"трагически ушел", "полный сил", "удивительный человек". В перерыве между
выступлениями мы делали "музыкальную паузу". У тех, кто пришел проститься
с покойным, то и дело трещали мобильники и пищали пейджеры. Наконец
роскошный гроб из красного дерева плавно, при помощи специальной машинки
опустили в могилу. Мы гремели как ненормальные. Над присутствующими
носилась с громким карканьем огромная стая ворон. Очевидно, главные птицы
Москвы не любили Моцарта, а может, им не нравилась наша более чем
оригинальная обработка.
Потом двое на диво трезвых могильщиков ловко и споро сформировали
холм, обложили его шикарными венками и букетами, воткнули в изголовье
большой портрет и табличку.
Я сначала прочитала надпись, сделанную золотом: "Славин Вячеслав
Сергеевич, 1940 - 2000 гг.", потом перевела взгляд на фотографию и чуть не
упала на "Ямаху". На меня смотрело полное, чуть одутловатое лицо с
внимательными карими глазами и капризно оттопыренной нижней губой. Уголки
рта слегка загибались вниз. Точь-в-точь такой же снимок, только намного
меньших размеров, лежал сейчас у меня в спальне на даче.


Глава 3


- Эй, Романова, - прошептал Ванька, незаметно для окружающих пиная
меня ногой, - заснула в самый ответственный момент, шевели клешнями живей!
Я машинально задвигала пальцами, "Я маха" взвыла. Неожиданно одна из
женщин упала на холм и завизжала на высокой ноте, перекрывая саксофон:
- Славик, Славик, за что?! Господи, за что?! Двое мужчин молча
попытались поднять ее, но тетка продолжала:
- Славик, Славик, не пойду, не пойду... От толпы отделилась девушка,
стройная, высокая, просто фотомодель. Она быстрым шагом пошла к истеричке
и резко сказала:
- Нора, прекрати немедленно концерт! Женщина взвизгнула последний
раз, потом спокойно поднялась, деловито поправила ленту на самом шикарном
венке и прошептала:
- А почему мои цветы лежат в неподобающем месте, а Тамарин рваный
букет в изголовье?
- Заткните ее, - велела девушка. - Андрей, Николай, чего стоите?
Хотите скандала? Сейчас получите.
Из толпы вышли двое. Один, светловолосый, высокий, на вид лет
тридцати, в безукоризненном черном костюме и ослепительно белой рубашке,
слегка хриплым голосом произнес:
- Мама, пошли.
Второй, тоже блондин, но пониже, коренастый, с большим носом и
брезгливо сжатыми губами, молча двинулся в сторону истерички. Когда он
прошел мимо "Ямахи", на меня пахнуло своеобразным букетом из запахов
дорогой парфюмерии, элитного коньяка и качественных сигарет. Так пахло
когда-то от моего мужа Михаила, и я с тех пор невольно отшатываюсь от лиц
мужского пола, благоухающих подобным образом.
Крепыш взял бабу за руку: