"Дарья Донцова. Созвездие жалких псов (Евлампия Романова)" - читать интересную книгу автора

получишь!
- Догони сначала, - хмыкнула Лизавета и, вскочив на велосипед,
вылетела за ворота, распевая во все горло:
- Вот кто-то с горочки спустился, наверно, Кирочка идет, на нем
слюнявчик и штанишки, ах, он с ума сейчас сойдет!
Кирилл выбежал во двор и горестно вздохнул.
Обидчица была намного проворней. К тому же ее велосипед благополучно
переночевал у крыльца, а Кирюшка загнал своего железного коня в гараж, и
теперь ему предстояло открывать замок, раскрывать ворота - целое дело.
Я высунулась из окна и увидела его растерянную физиономию.
- Не расстраивайся так, дружочек, еще поймаешь!
Кирюшка поднял вверх голову и сердито ответил:
- Все ты виновата, разрешаешь Лизке безобразничать, говоришь,
девочкам уступать надо... И чего вышло из хорошего воспитания-то? Одна
глупость. Вот наподдать ей пару раз по шеям, живо заткнется!
- Мужчина не имеет права бить женщину!
- Глупости, - фыркнул Кирюша, - сейчас все равны. А она имеет право
дразниться? Что-то в твоих рассуждениях не так. И вообще, тебя воспитывали
слишком давно, тогда даже компьютера не было, а ведь дети теперь другие.
Вот найду Лизавету и ухи оборву.
- Ты ее сначала поймай, - хихикнула я и пошла завтракать.
Кирюшка находится в том славном периоде, который ученые-психологи
называют красивым словом "пубертат". А если попроще - это время редкостной
подростковой вредности, когда еще не оперившийся птенец хочет получить
взрослые права, обладая привилегиями ребенка. Правда, на Кирюшку грех
жаловаться - он не курит, не пьет, не употребляет наркотики и не нюхает
клей. Просто порой с ним невозможно договориться, и он нагло требует
объяснения всем моим запретам. Нельзя до четырех утра смотреть видик.
Почему? Каникулы ведь, завтра посплю до обеда. Не надо начинать день с
шоколадки, лучше съесть овсянку. Это еще что за дурь! Живот заболит? Так
он мой, я его хозяин, поболит и успокоится. Не следует ходить под
проливным дождем без куртки! Вот уж глупость так глупость! Подобные
идиотства приходят в голову только ненормальным тридцатилетним старикам.
Впрочем, у Лизаветы тоже свой набор "приятных" возрастных
особенностей. По пять раз на дню она переходит от слез к хохоту и может
три часа провести у зеркала, меряя наряды. Наконец, когда гардероб
исчерпан, последняя тряпка с воплем зашвыривается под стол, а Лиза громко
стонет:
- Ужас, я жирная, мерзкая корова, волосы торчат в разные стороны, а
глазки как у поросенка. Фу, просто повеситься хочется.
К слову сказать, она вполне симпатичная девочка и лет через пять
обязательно превратится в лебедя. Но пока это гадкий утенок, у которого,
впрочем, полностью отсутствуют терпение и смирение.
Несмотря на то что Лиза и Кирилл живут в одной семье, они не
близнецы, не двойняшки и даже не родственники. Мы просто живем все вместе,
а я им не мать, вернее, не я их родила.
Кирюша - сын моей ближайшей подруги Катюши. Катюша работает хирургом,
у нее есть еще один сын - двадцатипятилетний Сережа. Сережа женат, и он, и
его супруга Юлечка живут вместе с Катериной в Америке, где подруга
работает по контракту в госпитале. Кирюшка остался со мной.