"Михаэль Дорфман. Как помирить всех евреев" - читать интересную книгу автора

1914 году ребе пояфвился перед народом и выпал из окна. Песенка-дразнилка,
высмеивающая хасидов, якобы, бездумное, механически подражающее рэбе
поведение стала теперь застольной в хасидских кругах. Огромное количество
анекдотов тех времен (как приведенный нами в начале) живо до сих пор, и с
удовольствием рассказывается как хасидами, так и их критиками потому, что
парадоксальный и глубокий еврейский юмор, всегда был свойственный евреям по
обеим сторонам баррикад, которые мы частенько выстраиваем между собой.
Просветители-маскилим создали еще одну проблему - они отрицали народный
язык, на котором говорили евреи - идиш. В попытке позиционировать себя, они
предлагали иврит, русский или немецкий язык. Значительно позже Шолом-Алейхем
писал в своих воспоминаниях , что и для него, решившего стать писателем было
две возможности - либо писать на иврите, либо по-русски. На идише все
разговаривали, но никому в голову не приходило писать на идише - языке
женщин и простонародья.
Лишь сионизм вдохнул живую душу в дело возрождения иврита, хотя и тогда
дело пошло с трудом, пока у сионистов не появились механизмы принуждения,
школьная система и авторитет власти. Народ не принимал нововведений. Герой
Ильи Эренбурга Лазик Ройтшванец попадает в Тель-Авив, и первый раз его бьют
за то, что он умеет разговаривать на идиш, а на святом языке умеет лишь
молится. В конце повести он уже знал, что евреи умеют драться. И он бросился
бежать, и бежал из последних сил, а в голове у него вертелась мысль: "Как
тот голый еврей вокруг Рима..." Лазик умирает на пороге Пещеры Патриархов в
Хевроне. Понадобился долгий путь нескольких поколений, чтоб иврит стал живым
языком. Народ долго сопротивлялся нововведениям. Раввины, особенно
хасидские, проповедовали на идише, учили на идише. Даже особого определения
иврита, как отдельного языка народ не выработал. Гербраиш - название иврита,
заимствовано в идише из немецкого языка. Священные языки - древнееврейский и
арамейский были интегральной частью еврейского языка, священными языками
молитв, Торы и Талмуда. Их не рассматривали, как отдельные языки. Идиш
держался долго даже там, где казалось, его давно изгнали и забыли. Книга
профессора Калифорнийского университета Беркли Яэль Хавер "Обязаны забыть"
показывает болезненный путь "забывания" и вытеснения идиш в Израиле.
Профессор Хавер признает историческую необходимость сионизма создать свой
новый язык. Вместе с тем она показывает, что идиш жил, процветал и даже
доминировал тогда, когда казалось, что иврит торжествует и властвует над
всем. В первом ивритской городе мира - Тель-Авиве, где с идишем боролись не
на жизнь, а на смерть, идиш, да еще пожалуй русский и польский, подспудно
доминировали почти до самого конца 70-х годов. На идиш говорили дома, думали
многие выдающиеся ивритские авторы. Поэзия Ури Цви Гринберга вся пронизана
идишем. Он начинал, как идишисткий поэт-экспрессионист. Поэзия национального
израильского поэта Хаима-Нахма Бялика и вовсе непонятна современным
школьникам, не знающим идиш. Сейчас даже трудно себе представить, насколько
силен был идиш в "ивритском" Тель-Авиве 30-40 годов, где с ведома властей
отряды "защитников иврита" (гдуд мэгиней иврит) срывали идишисткие
культурные мероприятия, ловили и избивали продавцов идишистких газет,
штрафовали в школах учеников, пойманных на разговоре на идише.
Чем закончилась культурная война? Оксфордский профессор лингвист Гилад
Цукерманн прислал мне резюме своей книги "Миф иврита" готовящейся к печати в
Америке. "Мнимая победа иврита над идиш, была пирровой победой. После всего
"победоносный" иврит стал полу-европейским языком, сердцевину которого