"Кристина Дорсей. Сердце дикаря " - читать интересную книгу автора

то время, как он покинул кабинет губернатора. Кивнув губернатору, Рафф
схватил Кэролайн за руку и стремительно повлек за собой прочь из приемной.
Дверь за ним с шумом захлопнулась.
Они начали спускаться по ступеням, и Кэролайн ухватилась за перила,
чтобы не оступиться. Она не привыкла передвигаться с такой скоростью. Сердце
ее учащенно билось, и она расширенными от удивления и страха глазами
смотрела на своего спутника, остановившегося на две ступени ниже нее.
Кэролайн заметила, что под ее взглядом выражение его лица изменилось.
- Прошу прощения, миледи, - произнес он, отпуская ее руку. Кожа ее
узкого запястья покраснела в том месте, где ее касались его пальцы. Волк, с
трудом заставил себя улыбнуться. После разговора с губернатором Литтлтоном
его все еще душила ярость, но он заставил себя невозмутимо добавить: - Мы
должны как можно скорее отправиться в путь.
Он повернулся, чтобы сбежать со ступеней, но прикосновение руки
Кэролайн к его плечу заставило его остановиться и снова взглянуть на нее.
- Погодите... - Кэролайн прикусила губу и застыла в нерешительности.
Обычно она предпочитала не задавать вопросов о том, что непосредственно не
касалось лично ее. И теперь ей, похоже, следовало бы промолчать, став
невольной свидетельницей крупного разговора между двумя мужчинами,
наделенными властью. Но ее снедали тревога, нетерпение и какой-то
безотчетный страх. То, что произошло в кабинете губернатора колонии, было
чрезвычайно важно для Раффа. Она это чувствовала. И все попытки Раффа
казаться безмятежным лишь подтверждали ее догадку. Глубоко вздохнув,
Кэролайн спросила:
- Что вы имели в виду, говоря, что не знаете, как ваши люди отнесутся к
происшедшему? Почему вы так рассержены?
Он не ответил ей, лишь взглянул на нее долгим, внимательным взором.
Сердце ее забилось быстрее. Она смутилась и отвела глаза. Волк повернулся и
принялся спускаться по ступеням, слегка замедлив шаг. Кэролайн недоуменно
пожала плечами и, подобрав юбки, заторопилась вслед за ним. Она нагнала его
лишь внизу и заступила ему дорогу. Тряхнув головой, она решительно
произнесла, дивясь своей храбрости:
- Вы говорили что-то о "вашем народе". Я не понимаю, что вы имели в
виду. Объясните, пожалуйста.
Она стояла перед ним, тонкая, как тростинка, с вытянутыми вперед
руками, которыми почти упиралась ему в грудь. Волк подумал о том, что он мог
бы одним небрежным движением смести ее со своего пути, сломать надвое, будто
прутик. И она, несомненно, отдавала себе в этом отчет. Он заметил, что
подбородок ее дрожит, и решил ответить на ее допрос. Ведь он не собирался
запугивать или унижать невесту отца.
Он хотел соблазнить ее.
Для этого следовало вести себя с ней вежливо и предупредительно. Однако
он все же не смог победить искушение смутить эту ясноглазую невинную овечку,
предназначенную в жены его отцу, сказав ей всю правду о себе. Он склонился
над ней и с расстановкой произнес:
- Мои люди - это Ани-Юн-вийя, чероки. - Он усмехнулся и добавил: - Сын
вашего жениха - метис.
Она судорожно проглотила слюну. Волк внимательно вглядывался в ее
голубые глаза. Но выражение их нисколько не изменилось. Он поневоле
восхитился ее выдержкой и самообладанием.