"Влас Михайлович Дорошевич. Сказки и легенды" - читать интересную книгу автора

играли, взрослые люди, с глазами, сиявшими чистотой и радостью, как
глаза ребенка.
- Это праведники севера, востока, юга и запада! - сказала
суровая, вещая богиня Серасвоти. - Все те, кто соблюдал заповеди
Тримурти и не делал никому зла. - А где же те... другие? - осмелился
спросить Инду. Богиня рассекла своим мечом пространство. И бедный Инду
вскрикнул и отшатнулся. - Не бойся, ты со мной! - сказала ему
Серасвоти. Из огненной бездны, наполненной гадами, к ним, шипя и
облизываясь жалом, с глазами, горевшими жадностью, поднималась,
вставши на хвост, огромная очковая змея. Поднималась, словно готовясь
сделать скачок. Ее горло раздувалось как кузнечные мехи и сверкало
всеми переливами радуги.
Изо рта ее вылетало дыхание, знойное, как полудневные лучи
солнца, - и бедному Инду казалось, что ее вьющееся и сверкающее как
молния жало вот-вот лизнет его по ногам.
По глазам, вселяющим ужас, по взгляду, от которого костенеют и
лишаются движения руки и ноги человека, - Инду узнал в очковой змее
Ирайдети, страшную супругу повелителя ада.
А ее муж, грозный Пурнак, сидел на костре и в три глаза смотрел,
как сын его Африт, отвратительное чудовище с козлиной бородкой,
превращал грешников в скорпионов, жаб, змей, прочих нечистых животных.
Каких, каких гадов не выходило из рук Африта, и при каждом новом
превращении Пурнак с удовольствием восклицал: - Yes! (Да! (англ.).)
- И долго будут мучиться так эти несчастные? - спросил Инду,
указывая на гадов.
- До тех пор, пока страданиями не искупят своих преступлений и
смертью не купят покоя небытия! - ответила вещая Серасвоти и снова
взмахнула мечом.
Инду лежал в густом лесу, у самого края маленького болотца, с
водой чистой и прозрачной, как кристалл, под тенью огромного узорного
папоротника, а над его головой склонялся росший в болоте лотос, лил
ему в лицо благоухание из своей чаши и шептал:
- Я была верной и любящей женой своего мужа. Я заботливо нянчила
только его детей. Мои глаза смущали многих, - это правда;- но никогда
ни золотые монеты, ни самоцветные камни, которые мне предлагали
иностранцы, ни цветы, которые мне, как богине, приносили индусы, -
ничто не заставило меня ласкать другого. Мне тоже хотелось сверкающими
кольцами украсить пальцы своих ног и продеть блестящие серьги в ноздри
и уши, и шелковой тканью крепко обвить стан, - но я довольствовалась
куском белой грубой ткани, чтобы прикрыть себя от жадных, грешных
взглядов. Никогда муж мой ке слышал от меня грубого слова, и всегда
ласка ждала его на пороге его дома. Я была женой бедного дровосека и
превращена в лучший из цветов. Сорви меня и возложи на алтарь Будды.
Мой аромат, как благоуханная молитва, понесется к кему, а моя душа
улетит в нирвану насладиться покоем.
- Мы были молодыми девушками, скромными и по знавшими грешных
ласк! - говорили жасмины на кустах. - Сорви нас, чтобы мы тоже могли
унестись в нирвану, где в божественном покое дремлет Будда. Ничего не
видит и не слышит Будда, только молитвенное благоухание цветов,
возложенных на алтарь, доносится до него. И вскочил от изумления Инду.