"Идиот (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

русскому человеку и жить с непривычки нельзя.
- Не топят?
- Да, да и дома устроены иначе, то-есть печи и окна.
- Гм! А долго вы изволили ездить?
- Да четыре года. Впрочем, я вс╕ на одном почти месте сидел, в
деревне.
- Отвыкли от нашего-то?
- И это правда. Верите ли, дивлюсь на себя, как говорить по-русски не
забыл. Вот с вами говорю теперь, а сам думаю: "а ведь я хорошо говорю". Я,
может, потому так много и говорю. Право, со вчерашнего дня вс╕ говорить
по-русски хочется.
- Гм! Хе! В Петербурге-то прежде живали? (Как ни крепился лакей, а
невозможно было не поддержать такой учтивый и вежливый разговор.)
- В Петербурге? Совсем почти нет, так только проездом. И прежде
ничего здесь не знал, а теперь столько, слышно, нового, что, говорят, кто
и знал-то, так сызнова узнавать переучивается. Здесь про суды теперь много
говорят.
- Гм!.. Суды. Суды-то оно правда, что суды. А что, как там,
справедливее в суде или нет?
- Не знаю. Я про наши много хорошего слышал. Вот опять у нас смертной
казни нет.
- А там казнят?
- Да. Я во Франции видел, в Лионе. Меня туда Шнейдер с собою брал.
- Вешают?
- Нет, во Франции вс╕ головы рубят.
- Что же, кричит?
- Куды! В одно мгновение. Человека кладут, и падает этакий широкий
нож, по машине, гильйотиной называется, тяжело, сильно... Голова отскочит
так, что и глазом не успеешь мигнуть. Приготовления тяжелы. Вот когда
объявляют приговор, снаряжают, вяжут, на эшафот взводят, вот тут ужасно!
Народ сбегается, даже женщины, хоть там и не любят, чтобы женщины глядели.
- Не их дело.
- Конечно! Конечно! Этакую муку!... Преступник был человек умный,
бесстрашный, сильный, в летах, Легро по фамилии. Ну вот, я вам говорю,
верьте не верьте, на эшафот всходил - плакал, белый как бумага. Разве это
возможно? Разве не ужас? Ну кто же со страху плачет? Я и не думал, чтоб от
страху можно было заплакать не ребенку, человеку, который никогда не
плакал, человеку в сорок пять лет. Что же с душой в эту минуту делается,
до каких судорог ее доводят? Надругательство над душой, больше ничего!
Сказано: "не убий", так за то, что он убил, и его убивать? Нет, это
нельзя. Вот я уж месяц назад это видел, а до сих пор у меня как пред
глазами. Раз пять снилось.
Князь даже одушевился говоря, легкая краска проступила в его бледное
лицо, хотя речь его попрежнему была тихая. Камердинер с сочувствующим
интересом следил за ним, так что оторваться, кажется, не хотелось; может
быть, тоже был человек с воображением и попыткой на мысль.
- Хорошо еще вот, что муки немного, - заметил он. - когда голова
отлетает.
- Знаете ли что? - горячо подхватил князь: - вот вы это заметили, и
это все точно так же замечают, как вы, и машина для того выдумана,