"Кирк Дуглас. Дар " - читать интересную книгу автора

столом, рассчитанным на двадцать персон.
Девушка бросила взгляд на часы: ей предстояло поторапливаться, чтобы не
опоздать на встречу совета директоров. Она быстро прошла вдоль главного
стола, пока не оказалась на самом верху его. Здесь следовало сидеть доктору
Томасу Кигану, почетному гостю. Она положила карточку Кигана на стол прямо
под портретом ее собственного деда. Поглядела при этом в стальные глаза Дж.
Л. - и невольно содрогнулась.
Точь-в-точь такой же, как на портрете, холодный взгляд был у него и
когда она в последний раз видела его живым, - а случилось это в лозаннском
санатории. А сейчас, взирая на нее с портрета, он напоминал ей о бремени,
которое ухитрился переложить на ее плечи.
Дж. Л. Стоунхэм - живший только затем, чтобы зарабатывать деньги, - ни
за что не одобрил бы сделанный ею выбор - молодого врача по имени Том,
жившего в раздираемом гражданской войной Ливане, в заботах о людях, которых
весь остальной мир преспокойно забыл. Но дед не одобрил бы и много другого
из того, что она успела совершить после его смерти. Например, согласно его
завещанию, ей следовало поселиться в этом дворце на Парк-авеню; даже из
гроба он намеревался управлять ее жизнью. Лишь ничтожная лазейка в завещании
позволила ей превратить Стоунхэм-палас в музей, куда каждый, у кого выдался
свободный часок, мог зайти полюбоваться бесценными произведениями искусства,
развешенными по стенам дворца, в котором некогда обитал миллиардер.
Но сегодня главная обеденная зала, часто используемая для проведения
важных общественных и дипломатических приемов, была закрыта для посторонних.
В кухонных помещениях лихорадочно трудился многочисленный персонал, готовясь
к большому благотворительному обеду, который давала Патриция. Она никогда не
устраивала ничего подобного раньше и была сейчас преисполнена решимостью
добиться впечатляющего успеха - и все ради Тома.
Молодой доктор ухитрился покорить ее сердце шесть месяцев назад, когда
она прочитала в "Ньюс-уик" посвященную ему статью. И хотя она редко покидала
свою ферму, расположенную к северу от Нью-Йорка, на этот раз она решила
побывать на одной из его лекций. Высокий, белокурый, по-мальчишески
самоуверенный, он показался ей современным воплощением Альберта Швейцера,
книги которого неизменно поддерживали Патрицию. Том говорил с почти
лихорадочной горячностью, время от времени поглядывая прямо на нее.
"В самом акте заботы о другом человеческом существе наличествует
мудрость и внутренний покой. Если вы не заботитесь о ближних, вы ведете
жизнь, проникнутую конфликтами и страданиями. Но стоит вам начать
заботиться, и одержите победу надо всеми смущающими вас конфликтами".
Эти слова затронули в ее душе какую-то важную струну. И в тот же день
она превратилась в главную удачу Тома, мобилизуя все деньги, которые ей
удавалось выбить из различных благотворительных фондов и незамедлительно
переводя их на счет его бейрутской больницы. А взамен он внушил ей
уверенность в ее собственных силах, показав ей, что вовсе не обязательно
следовать по жизни курсом, проложенным дедовскими деньгами.
До сих пор она чуралась мира, живя на своей ферме отшельницей и
перепоручив управление империей Стоунхэмов совету директоров. Но сейчас, с
помощью Тома, она окажется в состоянии отдать бедным и обездоленным большую
часть богатства, которым обременил ее дед.
Патрицию потревожил чей-то громкий кашель. Она настолько ушла в свои
мысли, что и не заметила прихода дворецкого.