"Сергей Довлатов. Зона" - читать интересную книгу автора

свободе как постоянной цели, но и тяжком бремени...
Посмотрите, что делается в эмиграции, Брайтонский НЭП - в разгаре.
Полно хулиганья. (Раньше я был убежден, что средний тип еврея - профессор
Эйхенбаум.)
Недавно там открыли публичный дом. Четыре барышни - русские и одна
филип-пинка...
Налоговое ведомство обманываем. В конкурентов постреливаем, В газетах
печатаем Бог знает что...
Бывшие кинооператоры торгуют оружием. Бывшие диссиденты становятся чуть
ли не прокурорами. Бывшие прокуроры - диссидентами...
Хозяева ресторанов сидят на велфере и даже получают фудстемпы.
Автомобильные права можно купить за сотню. Ученую степень - за двести
пятьдесят...
Обидно думать, что вся эта мерзость - порождение свободы. Потому что
свобода одинаково благосклонна и к дурному, и к хорошему. Под ее лучами
одинаково быстро расцветают и гладиолусы, и марихуана...
В этой связи я припоминаю одну невероятную лагерную историю.
Заключенный Чичеванов, грабитель и убийца, досиживал на особом режиме
последние сутки. Назавтра его должны были освободить. За плечами оставалось
двадцать лет срока.
Я сопровождал его в головной поселок. Мы ехали в автозаке с железным
кузовом. Чичеванов, согласно инструкции, помещался в тесной металлической
камере. В дверях ее было проделано отверстие. Заключенные называют это
приспособление:
"Я его вижу, а он меня - нет". Я, согласно той же инструкции,
расположился в кузове у борта. В дороге мне показалось нелепым так бдительно
охранять Чичеванова. Ведь ему оставалось сидеть несколько часов.
Я выпустил его из камеры. Мало того - затеял с ним приятельскую
беседу.
Внезапно коварный зек оглушил меня рукояткой пистолета, (Как вы
догадываетесь - моего собственного пистолета. Затем он выпрыгнул на ходу и
бежал.
Шесть часов спустя его задержали в поселке Иоссер. Чичеванов успел
взломать продуктовый ларь и дико напиться. За побег и кражу ему добавили
четыре года...
Эта история буквально потрясла меня. Случившееся казалось невероятным,
противоестественным и даже трансцендентным явлением. Но капитан Прищепа,
старый лагерный офицер, мне все разъяснил. Он сказал:
- Чичеванов отсидел двадцать лет. Он привык. Тюрьма перестроила его
кровообращение, его дыхательный и вестибулярный аппарат. За воротами тюрьмы
ему было нечего делать. Он дико боялся свободы и задохнулся, как рыба...
Нечто подобное испытываем мы, российские эмигранты.
Десятилетиями мы жили в условиях тотальной несвободы. Мы были сплющены
наподобие камбалы тягчайшим грузом всяческих запретов. И вдруг нас подхватил
разрывающий легкие ураган свободы.
И мы отправились взламывать продуктовый ларь...
Кажется, я отвлекся. Следующие два фрагмента имеют отношение к
предыдущему эпизоду. В них фигурирует капитан Егоров - тупое и злобное
животное. В моих рассказах он получился довольно симпатичным. Налицо
метаморфозы творческого процесса...