"Сергей Довлатов. Письма к Юлии Губаревой " - читать интересную книгу автора

Милая Юля, прости, что долго не отвечал - и занят был, и ездил много, и
пьянствовал, увы. Сейчас здоров.
У меня вышла очередная книжка по-английски. Рецензии пока хорошие.
Личико мое опухшее попало даже на обложку самого авторитетного на Западе
лит. органа - "Бук ревью". Рядом, черт бы ее побрал, Таня Толстая. Не дают
ваши мне одному, в одиночестве, насладиться триумфом. Таню, я уверен,
принимают здесь за вдову Льва Толстого. (...)
Дом наш, о котором я тебе писал, совершенно истощил нас экономически.
Кончится этот ужас в октябре 90-го года.
Приеду я, может быть, гораздо раньше, чем предполагал. Одна деятельница
предлагает мне выступать с чтениями в Москве и в Ленинграде. Лена меня
одного не отпустит в здравом ужасе перед запоем. Вот и повидаемся.
Мама собирает тебе посылочку. Во всяком случае, я вчера купил по ее
указанию комплект трусов для Данилы и цветные карандаши какого-то странного
воскового происхождения.
Мы с утра до ночи работаем. Назревает серьезная проблема: у Лены два
наборных компьютера, один без конца выходит из строя, а другой устарел, хотя
куплен, зараза, года три всего назад. Так что, придется обновлять
техническую базу. Расходы, расходы...
Коля - милый, ленивый, непослушный, дико избалованный, любит стричься,
и вообще - интересуется своей внешностью.
Мать дряхлеет, ходит с палочкой, но ничем серьезным - тьфу, тьфу,
тьфу - не больна.
Катя работает в какой-то радиофирме, которая рекламирует новые
пластинки. Тоже очень ленивая, но амбициозная. В ресторане 15 минут выбирает
себе блюдо, а потом 15 минут объясняет официанту, что надо в него добавить и
что убавить. Ходит она в джинсах с дырками, но держится горделиво.
Значит, ты теперь одинокая женщина? Я взволнован.
Найди себе еврея с хорошей объективной профессией и отправляйся в
путешествие. Ты бы не пропала. Открыла бы муз. школу для дошкольников. И
вообще ты энергичная.
Подумай.
Обнимаю.


* * *

26 июля (1988)
Милая Юля, во-первых - обнимаю тебя. Далее - прими по поводу твоего
письмеца довольно беглые и беспорядочные ремарки. А именно - Костя
Азадовский весьма ученый человек, прямой и симпатичный, во всяком случае был
таким. При случае - огромный ему привет и всяческие нежности. Его тут ждали,
и было приготовлено место чуть ли не в Ницце, но он выбрал какое-то иное
бремя. Если увидишь его, то передай, что тут имеется некая Ляля, она же Люба
Маковская, она же Федорова, у которой при слове "Азадовский" начинают
фосфоресцировать немолодые темные глаза.
У. я видел в нашем городе-спруте, он произвел на меня гнусное
впечатление (...)
Я не пью, не курю, не ем, все это мне категорически запрещено, только
читать еще разрешается, но это, как говорит один мой знакомый, - пока зрение