"Сергей Довлатов. Умер Борис Шрагин" - читать интересную книгу автора

Сергей Довлатов

Умер Борис Шрагин

В Борисе Шрагине мне нравилось многое, начиная с его фамилии:
Шрагин. В ней звучали и "брага", и "шпага", и "шарага", и какие-то
решительные шаги. Было в ней что-то воинственное, и довольно воинственным
человеком был сам Шрагин - диссидент, инакомыслящий, один из основателей
правозащитного движения в Союзе.
И еще он был джентльменом - презирал душевную неопрятность,
вступался за обиженных, причем не только на родине. Когда в одной
эмигрантской газете появилась лживая и пошлая статья с нападками на
священника Михаила Меерсона-Аксенова, Шрагин написал резкий ответ на эту
статью, а когда тогдашний хозяин газеты отказался его напечатать, Шрагин
сказал мне: "Уходи из этой богадельни". И я ушел из редакции, в которой
проработал два года: не хотел выглядеть подонком в глазах Бори Шрагина. Так
нас вроде бы связала судьба.
У Шрагина было много друзей, он любил их, и они его любили, и он
иногда говорил мне: "Больше всех из диссидентов тебе бы понравился Юлька
Даниэль - он был герой, человек чести, любил выпить, нравился женщинам".
Шрагин был энциклопедией правозащитного движения, которое он знал
изнутри и которое вовсе не идеализировал: он цепко подмечал человеческие
слабости, умел смеяться над людьми и в первую очередь, конечно, над собой. Я
часто говорил ему: "Напиши книгу о семидесятых годах, причем со всем
смешным, забавным и нелепым, что было в вашей среде, - со всеми конфликтами,
провалами и разочарованиями". И Шрагин хотел, а главное - мог написать такую
книгу: у него была эрудиция, юмор, вкус к слову. Не случайно с ним долгие
годы дружил Андрей Синявский, человек сложный, замкнутый и остроумный.
Шрагин был единственным знаменитым человеком другого поколения, с
которым я сразу и легко перешел на "ты". Встречаясь и тут же закуривая, мы
часто рассуждали о том, что неплохо бы бросить курить. В последнее время он
хотел съездить в Москву, все говорил, что надо повидать Леонида Баткина, и
уже даже начал собираться, но опять-таки не успел, не вышло, не получилось.
Я надеюсь, что в Москву вернутся его книги и статьи, а главное - память об
этом подлинном, храбром и чистом человеке.