"Сергей Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Том 2" - читать интересную книгу автора

У меня были нормальные рядовые способности. Заурядная внешность с
чуточку фальшивым неаполитанским оттенком. Заурядные перспективы. Все
предвещало обычную советскую биографию.
Я принадлежал к симпатичному национальному меньшинству. Был наделен
прекрасным здоровьем. С детства не имел болезненных пристрастий.
Я не коллекционировал марок. Не оперировал дождевых червей. Не строил
авиамоделей. Более того, я даже не очень любил читать. Мне нравилось кино и
безделье.
Три года в университете слабо повлияли на мою личность. Это было
продолжение средней школы. Разве что на более высоком уровне. Плюс барышни,
спорт и какой-то жалкий минимум фрондерства.
Я не знал, что именно тогда достиг вершины благополучия. Дальше все
пошло хуже. Несчастная любовь, долги, женитьба... И как завершение всего
этого - лагерная охрана.
Любовные истории нередко оканчиваются тюрьмой. Просто я ошибся дверью.
Попал не в барак, а в казарму.
То, что я увидел, совершенно меня потрясло.
Есть такой классический сюжет. Нищий малыш заглядывает в щелку барской
усадьбы. Видит барчука, катающегося на пони. С тех пор его жизнь подчинена
одной цели - разбогатеть. К прежней жизни ему уже не вернуться. Его
существование отравлено причастностью к тайне.
В такую же щель заглянул и я. Только увидел не роскошь, а правду.
Я был ошеломлен глубиной и разнообразием жизни. Я увидел, как низко
может пасть человек. И как высоко он способен парить.
Впервые я понял, что такое свобода, жестокость, насилие. Я увидел
свободу за решеткой. Жестокость, бессмысленную, как поэзия. Насилие,
обыденное, как сырость.
Я увидел человека, полностью низведенного до животного состояния. Я
увидел, чему он способен радоваться. И мне кажется, я прозрел.
Мир, в который я попал, был ужасен. В этом мире дрались заточенными
рашпилями, ели собак, покрывали лица татуировкой и насиловали коз. В этом
мире убивали за пачку чая.
В этом мире я увидел людей с кошмарным прошлым, отталкивающим настоящим
и трагическим будущим.
Я дружил с человеком, засолившим когда-то в бочке жену и детей.
Мир был ужасен. Но жизнь продолжалась. Более того, здесь сохранялись
обычные жизненные пропорции. Соотношение добра и зла, горя и радости -
оставалось неизменным.
В этой жизни было что угодно. Труд, достоинство, любовь, разврат,
патриотизм, богатство, нищета. В ней были люмпены и мироеды, карьеристы и
прожигатели жизни, соглашатели и бунтари, функционеры и диссиденты.
Но вот содержание этих понятий решительным образом изменилось. Иерархия
ценностей была полностью нарушена. То, что казалось важным, отошло на задний
план. Мелочи заслонили горизонт.
Возникла совершенно новая шкала предпочтительных жизненных благ. По
этой шкале чрезвычайно ценились - еда, тепло, возможность избежать работы.
Обыденное становилось драгоценным. Драгоценное - нереальным.
Открытка из дома вызывала потрясение. Шмель, залетевший в барак,
производил сенсацию. Перебранка с надзирателем воспринималась как
интеллектуальный триумф.