"Сергей Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Том 2" - читать интересную книгу автора

было чем-нибудь удивить...
Вертолет шел на посадку.
- Чудеса, - первым констатировал Адам.
- Чтоб я так жил! - воскликнул Лейбович.
- Зуб даю, - коротко поклялся Чалый.
- Сеанс, - одобрительно заметил Мурашка.
- Феноменально, - произнес Белуга, - итс вандерфул!
- Не положено, - забеспокоился конвоир, ефрейтор Дзавашвили.
- Зафлюгировал винт! - надсаживаясь, кричал Мищук. - Скинул обороты!
О-е-е... (Непечатное, непечатное, непечатное...)
Куры разбежались. Ромашки пригнулись к земле. Вертолет подпрыгнул и
замер. Отворилась дверца кабины, и по трапу спустился Маркони. Это был пилот
Дима Маркони - самонадеянный крепыш, философ, умница, темных кровей человек.
Мищук бросился к нему.
- До чего ты худой, - сказал Маркони.
Затем они час хлопали друг друга по животу.
- Как там Вадя? - спрашивал Мищук. - Как там Жора?
- Вадя киряет. Жора переучивается на "ТУ". Ему командировки опротивели.
- Ну, а ты, старый пес?
- Женился, - трагически произнес Маркони, опустив голову.
- Я ее знаю?
- Нет. Я сам ее почти не знаю. Ты не много потерял...
- А помнишь вальдшнепную тягу на Ладоге?
- Конечно, помню. А помнишь ту гулянку на Созьве, когда я утопил
бортовое ружье?
- А мы напьемся, когда я вернусь? Через год, пять месяцев и шестнадцать
дней?
- Ох и напьемся... Это будет посильнее, чем "Фауст" Гете...
- Явлюсь к самому Покрышеву, упаду ему в ноги...
- Я сам зайду к Покрышеву. Ты будешь летать. Но сначала поработаешь
механиком.
- Естественно, - согласился Мищук.
Помолчав, он добавил:
- Зря я тогда пристегнул этот шелк.
- Есть разные мнения, - последовал корректный ответ.
- Мне-то что, - сказал ефрейтор Дзавашвили, - режим не
предусматривает...
- Ясно, - сказал Маркони, - узнаю восточное гостеприимство... Денег
оставить?
- Деньги иметь не положено, - сказал Мищук.
- Ясно, - сказал Маркони, - значит, вы уже построили коммунизм. Тогда
возьми шарф, часы и зажигалку.
- Мерси, - ответил бывший пилот.
- Ботинки оставить? У меня есть запасные в кабине.
- Запрещено, - сказал Мищук, - у нас единая форма.
- У нас тоже, - сказал Маркони, - ясно... Ну, мне пора.
Он повернулся к Дзавашвили:
- Возьмите три рубля, ефрейтор. Каждому по способностям...
- Запрещено, - сказал конвоир, - мы на довольствии.
- Прощайте, - сунул ему руку Маркони.