"Гарднер Дозуа. Утреннее дитя " - читать интересную книгу автора

вокруг сверкающего алмаза, словно моль вокруг огня свечи, разбрасывая вокруг
огромные, переплетенные между собой тени.

Что-то завыло низким меланхоличным голосом, издавая все снова и снова этот
жалобный и одновременно ужасающий звук, который эхом отражался между холмами и
постепенно затих.

Сверкающий алмаз погас. На его месте заплясали горячие белые звезды. Затем
и звезды угасли, стали тлеющими оранжевыми точками и исчезли.

Снова наступила темнота.

Ночь была насквозь пронизана тишиной. Эта тишина сперва была полной, а
затем медленно, смущенно, один за другим лягушки и сверчки снова вернулись к
прерванному ночному концерту.

- Война, - прошептал Джон. Его голос был пронзительно тонким и уставшим, в
нем сквозила боль. - Она все еще продолжается?

- Война... стала какой-то странной, - спокойно ответил Вильямс. - Чем
дольше она длится, тем более странной она становится. Новые союзники, новое
оружие...

Он уставился в темноту в том направлении, где еще недавно плясал огонь; в
ночном воздухе все еще висело тонкое легкое сияние, почти едва видимое глазом.

- Я думаю, что тебя такое вот оружие поразило. Может быть, что-то вроде
этого, - он кивнул головой в сторону горизонта и его лицо стало несколько
более угрюмым. - Я не знаю, я даже не знаю, что это было. Ничего больше не
понимаю, что в мире творится... Может быть, это было даже и не оружие. Может
быть, до того, как тебе удалось бежать, на тебе производили какой-то
биологический эксперимент. Кто знает, зачем? Может быть, это было сделано
сознательно - как наказание или, может быть, как награда. Кто знает, что они
там выдумали? А может быть, это побочный эффект какого-то устройства,
предназначенного для чего-то совсем другого. Может, это был несчастный случай,
может быть, ты просто подошел слишком близко к чему-то такому, как это.

Вильямс на секунду замолчал, а затем добавил:

- Не знаю, что там произошло, но после этого ты как-то до меня добрался и
я тебя выходил. Вот с тех пор мы и прячемся, перебираясь с места на место.

Пока их глаза не привыкли к темноте, они оба почти ничего не видели, и
сейчас, прищуриваясь на медленно горящее пламя костра, Вильямс снова увидел
Джона. Он был почти лысым, его щеки ввалились, пожелтевшие глаза глубоко
запали на опустошенном лице. Он попытался встать на ноги, но завалился назад
на пень.

- Я не могу, - прошептал он. Две тонких слезинки побежали по его щекам.
Его начало колотить.