"Алла Драбкина. Волшебные яблоки " - читать интересную книгу автора

Так ведь не оценил же никто! Мама дома ремнем выдрала, а вожатая...
Даже рассказывать неприятно. "Ты, - говорит, - Сеня, просто предатель..."
Но я тоже знаю, что ответить! Я ей говорю:
- Вот вы меня ругаете, а Смирнова не ругаете, хотя сами учили нас
"правде искусства", а какая же правда, когда никакого звонка не было, а ваш
Смирнов говорит: "Ой, звонок..."?
Вожатая даже за голову схватилась. Ну, понятное дело, со сцены я ушел.
Я ж говорю - человек я исключительный. Мне к исключениям не привыкать.
Потом я в кружок кройки и шитья пошел. Но про это даже рассказывать
неинтересно: сиди с девчонками, да всякие швы "козликом" и "крестиком"
вышивай. Оттуда меня даже исключить не успели, я сам ушел.
Да, тяжело быть исключительным человеком! Дружить со мной никто не
хочет, каждый думает, что я хуже его, даже самые распоследние двоечники и
второгодники нос перед тобой задирают, ударить да толкнуть норовят.
А я драться терпеть ненавижу. Ну, если только щипну кого.
А мне-то как раз драться нужно уметь. Вот и подумал я: хватит
заниматься искусством, не пойти ли в спортивную школу и не заняться ли
боксом?
Ну, пришел я туда. Кружком руководил молодой, красивый и сильный Иван
Николаевич. Очень он мне понравился: сразу видно - добрый и веселый. Вы,
наверное, за меня обрадовались, что наконец-то я хорошего человека встретил,
тем более, что я ему тоже, вроде, понравился.
- Да ты же богатырь, - сказал он, - да у тебя же мускулы, как у Юрия
Власова, да я же из тебя чемпиона выращу!
Обрадовался я так, что и рассказать не могу. Вот, думаю, наконец-то и
меня поняли, оценили. Да, как видно, напрасно я обрадовался.
Тут уж слушайте все по порядку, потому что никак я не могу понять, за
что из бокса-то меня исключили, ведь я делал все правильно, честное слово!
Вот как было дело.
Собрал Иван Николаевич свою боксерскую группу, поставил меня перед
строем и сказал:
- Вот, ребята, новенький! Зовут его Сеней, прошу любить и жаловать.
Мальчик он сильный, принимайте его в свои товарищи!
Но тут вылез Витька-Длинный (он в нашем доме живет) и говорит:
- Иван Николаевич! Я не ябеда, я перед всеми говорю: Сеня плохой
человек! Нельзя его драться учить, плохой он человек.
Вы представляете, еще говорит, что не ябеда! А ведь в одном доме живем!
Вот ведь до чего вредные бывают люди!
- Хулиган, что ли? - спросил Иван Николаевич.
- Хуже! - сказал Длинный.
Вот уж сказанул так сказанул! Разве бывает кто-нибудь хуже хулиганов?
- Ну, так ты ему, Витя, объясни наши правила, - сказал Иван Николаевич.
- Не буду я ему объяснять! - буркнул Витька.
- Что-то ты мне не нравишься сегодня, Витя. Нехорошо так дурно думать о
людях.
- Я сказал, что думаю. Я честно сказал, при всех...
Иван Николаевич только плечами пожал.
- Тогда пусть Володя Петров скажет наши правила!
Из строя вышагнул какой-то коротышка и торжественно завопил:
- Мы! Не должны! Применять! Свою! Силу! Там! Где! Люди! Слабее! Нас!