"Антология фантастических рассказов. Том 5" - читать интересную книгу автора (Алдани Лино, Борунь Кшиштоф, Буль Пьер, Эме...)

XIII

Профак Гарда положил свою широкую ладонь на руку Камы и тепло, по-отцовски пожал ее.

— Не унывай, девочка! — сказал он сердечно. — Ты сделала все, что могла.

Она смущенно взглянула на ученого.

— Если бы я была уверена…

— А чего ты еще хочешь? Будь он моложе или обладай природными способностями, может быть, существовал бы какой-то шанс… Впрочем, трудность не только в том, что его сознание тридцать с лишним лет оставалось в узком, замкнутом кругу мистических понятий и схем. Мы не требуем от него чего-то сверхъестественного. Вполне достаточно было бы йоты критичности, тогда адаптация была бы лишь вопросом времени.

— Ты думаешь, пять месяцев слишком короткий срок? Интенсивность поглощения информации с помощью примененных мною технических средств привела к тому, что эти пять месяцев были равноценны по меньшей мере двум или даже трем годам жизни.

— Два, три, даже десять лет не меняют дела. Нельзя забывать, что для него согласиться с современным состоянием мира значит больше, чем просто отказаться от многих устоявшихся схем и понятий. Ведь, как только он поймет, что все его деяния во имя бога были ошибкой, ему придется признаться, что он был не праведным судьей, а убийцей и мучителем повинных. Мы слишком многого от него требуем.

Кама молча встала из-за стола и начала собирать в дорожную сумку разбросанные на диване мелочи.

— Впрочем, зачем все это объяснять. Ты и сама прекрасно знаешь, — немного помолчав, сказал Гарда, — без физиологической терапии тут не обойтись. Я убежден, то же скажут и в Калькутте.

— Но уж очень обидно проигрывать.

— Независимо от окончательного результата твои исследования и попытки адаптации Модеста принесли много ценного. Впрочем, от эксперимента нельзя отказываться, даже если мы заранее уверены в отрицательном результате.

— Я знаю… но… это разные вещи.

— Понимаю. И все же так будет лучше для него.

Кама молча кивнула головой. Она прекрасно понимала, что Гарда прав, но ей трудно было согласиться с мыслью, что барьеры, существующие в мозгу Модеста, невозможно сломать ни языком фактов, ни логическими доказательствами и остается только обратиться к физическим средствам — к проникновению в структуру условных связей мозга.

Гарда думал о том же.

— Есть одно довольно серьезное соображение правового или даже морального характера, — сказал он, задумчиво глядя на Каму. — Мюнх никогда не согласится на операцию, если поймет, чего вы хотите. Если твой тезис о его полной вменяемости будет принят, ты потеряешь правовые основания для проведения изменений в его психике даже в ограниченном объеме. С другой стороны, он не способен к самостоятельной жизни в обществе, требует постоянной опеки, уже не говоря о том, что в определенных случаях он может представлять опасность для окружающих. Его изоляция, ограничение его свободы должны быть подтверждены либо медицинским заключением о его психическом заболевании, либо же судебным определением, что он является опасным элементом. Моральная проблема несколько проще. Для общества Модест едва ли опасен, с точки зрения научных исследований было бы полезнее оставить психику этого человека в теперешнем состоянии как объект эксперимента. В интересах самого Мюнха преобразование его психики, так как конфликт между Мюнхом и обществом является для Мюнха источником душевных мучений, и гуманней избавить его от этого. Однако способ, с помощью которого мы можем этого добиться, находится в противоречии с основными положениями свободы совести и личной свободы. Боюсь, в Калькутте вам придется нелегко.

— Что делать. Другого выхода нет, — вздохнула Кама.