"Иван Владимирович Дроздов. Оккупация " - читать интересную книгу авторарадует. Правда, Люша меня называет молодцом, а директор издательства
Владислав Аркадьевич - умница и прекрасный писатель, красавец и балагур, - говорит, что люди моего типа долго остаются молодыми. Намекает на то, что душа у меня ещё не постарела. Но это, конечно, моменты утешения, дружеских ободряющих слов, а старость она всегда старость, природу не обманешь, и если уж взяла тебя в обнимку, от неё не увернёшься. Грустные это мысли, обыкновенно я гоню их, но вид моего фронтового товарища Миши Меерсона и раньше-то навевал мне печальное настроение, а теперь он со своим стенанием сеет тоску. - Ты, извини, Иван, - посиди со мной. Люша там спать легла, а мы посидим. Меня ночью стали посещать страхи, особенно, когда под лопаткой заноет. Я тогда встаю и начинаю ходить по комнатам. Вспоминаю тот ужасный случай, когда с балкона пятого этажа пьяного мужика выбросили; я иногда ночью подойду к балкону, и мне кажется, что тень какая-то сверху летит. Ведь он, конечно же, не сам прыгнул. С вечера-то там песни орали. Собралась тёплая компания. Ну и - выбросили. - Давно уж это было. Я забыть успел. - Ты забыл, а мне он... летящий - мерещится. У меня сегодня два племянника были, здоровые, как быки, и смотрят как-то нехорошо. Возьмут под белы ручки, и - тоже полетел. - Да зачем же им тебя выбрасывать? - А квартира, мебель? Им бы меня поздравить, подарочек старику принести, а они вопросы задают, не собираюсь ли опять в Израиль? А чего я там забыл в Израиле? Там тоже племянничек есть, так он уж обобрал меня. Двадцать тысяч долларов выманил, купил на них две машины, кирпичный гараж, этого. И умерла скоро. Подлость такую не перенесла. - Ты мне как-то рассказывал, не один племянник тебя огорчил. - Всякое там было, но главное, конечно, мира и согласия между людьми нет. Вроде бы одного рода-племени, а выйдешь на улицу - на тебя волком смотрят. А один подошёл ко мне и говорит: - Ты, папаша, русский что ли? Я ему отвечаю: - Что значит, русский? Если по месту рождения судить, то да, русский. А в чём дело?.. - А фамилия твоя? - Меерсон, но в чём дело, я вас спрашиваю? - А в том и дело: домой тебе придётся ехать. Понял ты меня - домой. - Мой дом здесь, в Израиле. Я и ехал сюда потому, что Израиль - прародина отцов наших, а, значит, и наш дом. Здесь наша Родина. - Ошибся ты, папаша. Здесь наш дом, а не ваш. Мы настоящие евреи - ашкенази, восточные, а вы - сефарды, окрошка европейская, у вас в крови всякого понамешано. Гнать мы вас будем - обратно туда, в Россию. И замахнулся, да так, что у меня в глазах потемнело. Спасибо, что не ударил. А в другой раз и ударить может. Ну, а потом уж совсем ужасное приключилось: какой-то раввин на улицы Тель-Авива восточных евреев вывел, и шли они под лозунгами "Русских евреев - в Россию". Так что, друг Иван, нет мира под оливами. Соня как увидела этих громил - и совсем слегла. А ночью с ней удар случился. Вызвал я скорую помощь, укол ей дали, а сердце-то и остановилось. Может, и врачи ещё добавили. |
|
|