"Иван Владимирович Дроздов. Оккупация " - читать интересную книгу автора

- Да нет, ничего я не кончал, - проговорил уже с некоторым
раздражением, потому что слова его были слишком уж похожи на то, что говорил
мне тот... старший лейтенантик. Но больше всего меня удивляло, и было
неприятно, - старшина, а говорит со мной, офицером, как с мальчиком. Но я
думал: журналистика. Сфера особая. Тут свои понятия субординации. И уж,
конечно, в бутылку лезть я не собирался. Он же профессионал и, наверное,
образование имеет. Тут уж смирись, будь тише воды ниже травы.
Новое это было для меня состояние: на фронте-то - командир
подразделения, да ещё отдельного: всегда в походе, в бою, а штаб далеко -
полковой за сорок-пятьдесят километров, дивизионное начальство за
десять-двадцать. Связь по рации, да и какая это связь! Ненадёжная. Если
танки из-за холма вывернулись или стая истребителей налетела, всё решай сам,
мгновенно - иногда в одну-две секунды. А тут - газета. Нужны знания, умение
писать, и без ошибок. Да ещё и о чём писать? Это, наверное, самое главное.
Присмирел, притих, и сижу перед старшиной, как школьник. И мысли лезут
панические: бросить всё, да и снова в штаб, с просьбой списать вчистую. На
фронте - там да, умел, и наград у меня больше всех в полку, а тут уж нет,
тут уж пусть вот он, Бушко - Бушкер, как мне кто-то сказал о нём. Не
украинец, значит, но и не русский. А кто? - Какая мне разница! Я тогда о
национальностях не думал. Если не русский, так, выходит, младший брат, мы о
них пуще, чем о своих, заботиться должны. Так нас воспитывали родная партия
и комсомол. Интернационализмом это называлось.
Пришёл заместитель редактора капитан Плоскин. Сутулый и худой, а голова
большая, волосы рыжие. Я встал, вытянулся по стойке "смирно". Он меня
увидел, но значения факту моего присутствия не придал. Подошёл к одной
наборной кассе, потом к другой - долго говорил с наборщицами. И к печатному
станку, возле которого трудился низкорослый ефрейтор Юра Никотенев - я его
успел узнать; и с ним капитан много разговаривал, а уж только затем подошёл
к Бушко и долго тряс ему руку, что-то говорил вполголоса и смеялся. Со
стороны я видел его глаза; они были жёлтые, выпуклые и вращались как-то
насторожённо и нехорошо. Он словно бы всё время ждал удара со стороны и
боялся этого, старался вовремя заметить противника. Я, ещё когда был в
авиации, летал на самолёте-разведчике Р-5, так мы учились смотреть вперёд и
одновременно боковым зрением оглядывать и всё другое пространство. Думал
сейчас: "Он тоже как бы летал на самолётах - вон как сучит глазами по
сторонам".
Наконец, решился я, шагнул к начальнику:
- Товарищ капитан! Старший лейтенант Дроздов прибыл в ваше распоряжение
для дальнейшего прохождения службы в должности литературного сотрудника
газеты "На боевом посту".
Капитан вяло подал мне руку, сказал:
- Звонили о вас из штаба, но сказали, что у вас нет ни опыта работы в
газетах, ни журналистского образования. Как же вы... Ну, ладно. Будете
пробовать. Может, что получится.
Эти слова окончательно сбили меня с толку, и я, набравшись духу,
выпалил:
- Поеду на завод. Там я до войны работал.
Капитан пожал плечами и сверкнул жёлтыми рачьими глазами; такой мой
план ему, видимо, понравился.
Затем он взял за руку Бушко и они пошли в дальний угол, сели возле