"Евгений Дрозд. Скорпион" - читать интересную книгу автора

Лейтенант отложил просмотренную книгу и взялся за следующую. Франц со
вздохам отвернулся от Щура-Толмача и протянул руку к отложенному тому.
- Можно?
- Бери, - ответил Лейтенант.
У этого альбома обложка не была пестрой. На сером фоне простым шрифтом
выведено название: "Живопись европейского Возрождения". Францу это ничего не
сказало. Он раскрыл наугад и замер пораженный. Потрясение его было почти
таким же сильным, как на вышке, когда он увидел голубое небо. Никогда не
виданные им краски произвели в его душе отклик, подобный беззвучному
сейсмическому удару. Цвета буйствовали, рвались со страниц; перед Францем
распахнулось окно в мир иного измерения. Пейзаж, не похожий ни на что
виденное, приковывал взгляд, гипнотизировал - и синее небо, и облака, и
река, и странные деревья, и что-то голубоватое вдали, что Франц не знал как
и назвать, ибо гор он никогда в жизни не видел. Но главное - люди! Множество
людей на переднем плане, мужчины и женщины, в разнообразных позах, в
странных пестрых одеяниях, и все они казались ему прекрасными! Он не мог
понять, что происходит на картине. Но ясно было, что нечто важное и глубоко
значительное. Подпись под картиной: "Лука Лейденский. Исцеление иерихонского
слепца". С трудом оторвавшись от созерцания, Франц стал листать дальше.
Какой цветной микрокосм предстал перед ним: и восторг, и горькое чувство
какой-то потери теснило сердце. Он впервые видел всех этих прекрасных людей
и не понимал, что они делали. Но судя по всему, то были какие-то бесконечно
важные и прекрасные дела. Подписи под картинами ничего ему не говорили:
"Мантенья. Парнас" (Разве бывают крылатые кони? Может, раньше были?),
"Рафаэль. Обручение Марии" (Что такое обручение?), "Леонардо да Винчи.
Мадонна в гроте", "Боттичелли. Поклонение волхвов", "Джорджоне. Поклонение
пастухов"... Глубокая зелень и небесная лазурь, золото, пурпур, киноварь...
Когда он дошел до "Спящей Венеры" Джорджоне, то почувствовал, что находится
на пределе - сердце, казалось, готово было разорваться от беспредельной
тоски и отчаянья.
И вдруг - неожиданное отрезвление. На одной из картин все было до боли
знакомо - руины зданий, пламя, клубы дыма, багровые облака, фигурки людей и
множество безобразных тварей - должно быть, мутантов. Франц прочел подпись:
"Иероним Босх. Воз с сеном. Правая часть триптиха "Ад". Сена никакого на
картине не было, и слово "ад" было непонятно, но не это, а некое другое
несоответствие заставило Франца призадуматься. Он уже хотел было задать
вопрос Лейтенанту, но тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался Доктор.
Он был бодр и в прекрасном расположении духа. В руках большой термос -
уникальная вещь, пережившая Красную Черту. Доктор им очень дорожил.
- Добрый вечер, молодые люди, добрый вечер, Петр! Прекрасная компания
собралась, вот и отлично, сейчас чай пить будем.
Лейтенант буркнул: "Привет, Адам" - и отложил в сторону альбом,
Щур-Толмач захлопнул брошюрку и сделал шаг вперед. По лицу Толмача было
видно, что "полтора человека" принял какое-то решение.
Франц его опередил:
- Доктор, можно вопрос?
- Давай, сынок, что у тебя там?
Франц ткнул пальцем в картину Босха:
- Доктор, разве бывают цветные фотографии? Ведь это фотография?
- Нет, Франц, это не фотография. Это работа художника. Это... м-м...