"Евгений Дрозд. Некромант" - читать интересную книгу автора

смертью зале. Как могут эти трое спокойно беседовать, когда истекают,
возможно, последние мгновения их жизни? Там, в чреве амфитеатра, во мраке
туннелей кажется можно еще задержаться, за что-то зацепиться, затеряться,
укрыться от незримой силы, которая выдавливает людей на арену, но здесь уже
не остановишься, не задержишься, и жизнь твоя истекает, как тонкая струйка
воды в клепсидре. Только камни в этом зале надежны, остальное зыбко и
эфемерно, как игра теней, и ускользает подобно сновидению...
Диркот заходит в пока еще пустой и чистый сполиарий, аккуратно ставит
корзину на каменную скамью, усаживается рядом, принимая самую покойную позу,
в которой можно долго сидеть не шевелясь, и начинает терпеливо ждать.
Чему-чему, а терпению за свою долгую жизнь он научился. Вот еще бы научиться
и расслабляться. Но чего не дано, того не дано. И точно так же, как в
куникулах и коридорах амфитеатра все пропитано густым, давящим мраком
смерти, так каждая клеточка тела и души Диркота пропитана ненавистью. Это
чувство, как привычная, застарелая боль. О ней можно забыть на какое-то
время, можно притерпеться к ней и не ощущать, но она есть всегда.
И, казалось бы, чего вольноотпущеннику Диркоту жаловаться на судьбу?
Бывший его хозяин, Мамерк Пилумн, был к нему добр - Диркота пороли всего
лишь несколько раз в жизни. Мамерк Пилумн купил Диркота, когда тому было
года три-четыре. По каким-то одному ему ведомым признакам Мамерк определил в
мальчишке острый природный ум и сызмальства предназначил для более высокой
участи, нежели быть просто домашней прислугой. Диркота, когда он подрос,
стали обучать не только латыни, но и греческому, и он должен был помогать
старому невольнику греку Артемидору разбирать свитки в обширной домашней
библиотеке Мамерка, содержащей немало ценных раритетов.
Вся сознательная жизнь Диркота прошла в Риме, родины своей он не
помнил. Знал только, что находится она где-то в гиперборейских краях, за
землями гариев, носивших черные щиты и красивших лица черными узорами, там,
где добывали легкий золотистый камень электрон, сыгравший такую огромную
роль в жизни Диркота. Когда Диркот пытался вспомнить самые ранние годы
своего детства, в памяти всплывали только какие-то бородатые люди в одеждах
из звериных шкур, густые, темные леса и странные пинии, не приземистые и
причудливо искривленные, каких много на италийской земле, а высокие,
совершенно прямые, чьи медные, звонкие стволы, казалось, подпирали небо.
Откуда-то из этих краев пришел бог Аполлон, покровитель рода Юлиев,
которому Октавиан посвятил роскошный храм, выстроенный рядом с императорским
дворцом. Только гипербореи называли этого бога Кополо. Они до сих пор
ежегодно шлют алтарю Аполлона на Делосе священные дары, завернутые в
пшеничную солому...
Кем был бы Диркот, не попади он в Вечный Город? Варваром в звериных
шкурах, никогда в жизни не слышавшем о философии мудрой Эллады и не читавшим
чеканных строк Лукреция. Даже когда благосостояние Мамерка Пилумна
пошатнулось и ему пришлось продать большую часть своих рабов, Диркота это не
коснулось. Ему предоставили возможность обучиться ремеслу золотых дел
мастера. Его браслеты и фибулы пользовались большим спросом и приносили
Мамерку немалый доход. За это, в конечном счете, Диркот и получил меховую
шапку вольноотпущенника и стал полноправным римским гражданином...
Почему же остается Диркот чужаком в городе, в котором прожил он почти
всю свою жизнь? Почему отвергает его, если ничего другого он не видел? С
какого времени обнаружил он, что ненавидит холмы и мостовые Вечного Города?