"Владимир Дроздов. Спортсмен (авт.сб. "Над Миусом") (про войну)" - читать интересную книгу автора

А в образовавшуюся брешь вонзились еще два "мессера". Даже Бахтин с
земли не углядел, откуда они так удачно вывернулись.
Тотчас крайний бомбардировщик задымил и, припадая на одно крыло, косо
пошел вниз, а на ловких "мессеров" сверху свалились шесть "яков" резерва.
И завертелось, закипело! Будто под голубой чашей воздушного бассейна
разом открыли краны - вверх взметнулись фонтанчики ввинчивающихся в небо
пар.
Они восходили спирально, кружась, вспыхивая на солнце плоскостями,
смещаясь в стороны игрушечными смерчиками. Каждый стремился набрать
побольше высоты и вместе с тем не прозевать удобный момент, чтобы кольнуть
противника кинжалом короткой пушечной очереди.
Особенно увлеченно танцевала свой вальс одна пара.
Бахтину даже показалось: "месс" нарочно подставил "яку" хвост - на,
мол, бей! Рассчитывал затянуть в невыгодную фигуру? Но "як" глубоким
виражом ворвался внутрь спирали - ближе к ее оси. Оттеснил "месса" на
внешний край. И тут же стремительно метнулся вверх - кратчайшим путем.
Такой маневр мог проделать лишь очень сильный, очень выносливый летчик. На
него в эти секунды давили огромные - в семь раз больше, чем его
собственный вес, - перегрузки. Зато "як" оказался выше своего врага. И
немедленно воспользовался - резко спикировал, достал "месса"! Тот
кувыркнулся через правое крыло, стал беспорядочно падать. А "як",
проскочив мимо, погнался за другим. Но фашистские летчики, словно по
команде, все разом вышли из боя, пустились наутек.
"Яки" помчались вдогон. Впрочем, и вся наша воздушная армада уже далеко
продвинулась на запад, унося с собой волну моторного гула.
Падая, сбитый "мессершмитт" вдруг окутался красным с черной каймой
плащом огня и дыма. Будто по самому себе траур зажег. И тотчас от самолета
отвалился большой темный комок.
Бахтин догадался: немецкий летчик жив или только легко ранен. Он падал
отвесно и... прямо на КП1 Но почему-то не открывал парашют. Не мог? Или
боялся, что его расстреляют? Хотя вокруг уже не было самолетов.
Лишь на высоте ста метров немец раскинул руки, и над ним распустилась
белая чашечка ландыша. А все равно парашютист опускался на КН.
Генералы переглянулись, и Бахтин готовно подался вперед, вынул пистолет
из кобуры...
- Обезоружьте! - негромко приказал комдив.
С криком "Хэнде хох!" капитан бросился к уже приземлявшемуся в
каких-нибудь двадцати метрах вражескому пилоту. Тот падал на пологий склон
холма, слегка согнув ноги в коленях и плотно сдвинув их вместе. А едва
коснулся земли, свалился на бок. Но тут же вскочил, стал подтягивать
стропы парашюта - гасить все еще надутый купол. Действовал по правилам,
словно совершал очередной учебный прыжок у себя на аэродроме. И очевидно,
не был ранен. Однако, несмотря на бесспорную ловкость, даже изящество
движений, немец не выглядел молодым человеком.
Бахтин волновался. В воздушных боях он стрелял по самолету. Часто и не
видел вражеского летчика. А тут, кажется, предстояло нечто вроде дуэли. На
бегу Бахтин не отводил взгляда от огромной деревянной кобуры, болтавшейся
на поясе немецкого пилота. И в то же время следил за его правой рукой.
Твердо решил: первым даст предупредительный выстрел, если тот вздумает
коснуться кобуры. Только не знал: целиться ли ему в ноги или вообще