"Сергей Другаль. Мы, дающие" - читать интересную книгу автора

тот день, когда вы покинете нас.
- Ну да! - Лев заморгал растерянно. Мой змей вылез из-за пазухи и мягко
терся возле уха. Лев указал на него взглядом.
- И этот тоже, богатые и могучие. И все остальные хранители.
- Ничего себе порядочки, - Лев подышал на колючку. - Почему сразу не
сказали? Я бы, может, не стал брать.
Из милости живущий не ответил. Он не разгибаясь, боком- боком удалялся по
аллее. Мы со Львом, привычно нарушив этикет, уселись на ступеньку
обшарпанной дворцовой лестницы. Лев положил колючку в сумку, я поглаживал
своего змея по белой шерсти.
- Эх, лежал бы я сейчас под пальмами где-нибудь в излучине Чусовой или
выступал с концертами на Теоре, они меня давно приглашают, - сказал мне Лев,
почесывая заживающий шрам на затылке. - А теперь неизвестно, когда и домой
вернемся. Думаешь, приятно из себя резидента изображать, у меня Битый вот
где сидит. Хорошо, хоть ребята навещают.
- Да уж... - согласился я.
Вот такое у нас было настроение.
А ведь сначала все шло нормально. Вывели мы звездолет на круговую орбиту
Эколы, единственной в системе обитаемой планеты. Глядим сверху: суша есть,
речки текут, водоемы имеются, и даже города просматриваются. Только эфир
молчит, нет радиоволн над планетой. Но само по себе это еще ни о чем не
говорит, связь может быть проводной или лазерной, или вообще технической
связи может не быть, а просто тридцать тысяч курьеров... Подвели мы итоги
наблюдений, и капитан сказал:
- Ладно, завтра утром будем высаживаться. Наш катер опустился неподалеку
от города. Пока ставили защиту и выводили свой вездеход - здоровенную
колымагу о восьми колесах, что в огне не горит, в воде не тонет, а при нужде
и летать, и нырять может, - все не переставали удивляться крепкому сну
местных жителей, которых не разбудил даже рев посадочных двигателей. Никто
не бежал из города с хлебом-солью на рушнике, не тащил микрофоны и
телекамеры. Вообще в окрестностях ни зверя, ни птицы, ни тем более человека
не наблюдалось. В воздухе пахло незнакомой дрянью, и мы были вынуждены
перейти на автономное дыхание.
Ступая по ноздреватой, похожей на пемзу почве, мы залезли в колымагу,
вывели ее на шоссе и потихоньку, маневрируя между ржавевшими всюду машинами,
двинулись в город. Плиты шоссе давно разошлись и вздыбились, серо-бурые
голые холмы тянулись по обе стороны, а город возникал сразу без пригородов
коробками многоэтажных зданий. Странный город. Пустой. Дома глядели на нас
черными квадратами окон, нижние этажи просматривались насквозь через
распахнутые двери и оконные проемы. Под колесами, когда мы объезжали кучи
лома и мусора, что-то хрустело. Местами виднелись развалины. И ни травинки,
и всюду полусгнившая техника.
- В основном автотранспорт и землеройные машины, - сказал Вася Рамодин,
который, как ремонтник, разбирался в технике не хуже любого из нас. - Но
хотел бы я знать, что случилось с людьми. Куда они все подевались?
На площади, судя по всему, бывшем административном центре, вдруг ожила
одна из машин. Скрипя ржавыми гусеницами, эта помесь кентавра с экскаватором
подъехала и робко остановилась рядом с нашим бравым вездеходом.
- Смазки просит, - возвеселился Вася.
Мы вылезли наружу, и сразу из-за обшарпанных колонн появился абориген. В