"Сергей Другаль. Тигр проводит вас до гаража" - читать интересную книгу автора

дуплом?
- Знаете, я, пожалуй, пойду. - Дровосек стряхнул зверушку с рюкзака. -
Оставлю все как есть. Птенцы подрастут, тогда и дупло заделаю. А если вы
ненароком увидите Айболита, передайте, что тот заяц, которому он недавно
грыжу вправил, чувствует себя отлично.
- Интересно, - сказал Нури, когда Дровосек скрылся в чаще. - За все время
мы не встретили ни одного по-настоящему серьезного человека. Это ж надо -
"волос блекнет"!
Олле засмеялся:
- И не встретим. Сатон имеет неограниченные права в подборе кадров, и он
берет к себе только мастеров. А мастеру не нужно поддерживать авторитет, как
спадающие штаны двумя руками. Руки у него всегда свободны, и он делает свое
дело с весельем и любовью. Все хорошее на земле создано мастерами, щедрыми
сердцем и чуждыми зависти. И знаешь, что Сатон считает первым признаком
мастера? Умение восхищаться чужим делом. Настоящий мастер, даже в том
редчайшем случае, когда он имеет административную власть, не станет мешать
чужой работе, не станет занудой.

Через пару часов пути они развернули карту. Причудливые, без какой-либо
закономерности извивы отмечали пройденный за четыре дня путь. Впрочем,
закономерность была: линия ни разу не вошла в массив глубже чем на километр.
- Она избегает джунглей, - заметил Олле. - И ни разу не вышла за пределы
территории, хотя привыкла к пескам и, казалось бы, должна забраться подальше
в пустыню. Тут в часе ходьбы лечебница. Может, Айболит что-нибудь знает.
Зайдем?
- Зайдем, но я полон сомнений, как коза молоком. Мне кажется, что мы не
приблизились к ней ни на шаг. Гром ведет так, как будто гракула только что
прошла здесь, наша средняя скорость семь километров в час, а мы ни разу не
видели ее даже издали. А она резвостью не отличается и поспать любит.
- Днем раньше, днем позже, какая разница. Никуда она от нас не денется.
- Мне бы орнитоплан...
- Нет, - сказал Олле. - Это было бы нечестно. У ней и без того мало
шансов, нас ведь четверо, а она одна.
Лечебница - комплекс легких строений с примыкающими к ним вольерами -
разместилась в роще на склоне зеленого холма. Здания связывали протоптанные
в траве, извилистые тропинки. Как и всюду, здесь было много воды: огибала
холм небольшая тихая речушка и невдалеке виднелось заросшее тростником и
кувшинками озеро. Было безлюдно, и было бы тихо, если бы не медведь. Он выл
- то катался по траве, то подбегал на задних лапах к дубу и драл кору,
оставляя длинные царапины. Попытавшись залезть на дерево, медведь свалился и
остался лежать с закрытыми глазами брюхом кверху. От поясницы и ниже он был
выбрит, и над ним роились пчелы.
Олле, отмахиваясь от пчел, сел на траву рядом.
- Все маешься?
Медведь открыл один глаз, увидел Олле и затряс головой.
- Думаешь, померещилось? Это я самый и есть.
- У-у-у! - застонал медведь, хватаясь за поясницу. Весь он был перемазан
медом, на спине налипла трава, и по голой серой коже ползали пчелы.
В вольере, втянув голову в плечи, стоял на одной ноге грустный аист и
рассматривал их сквозь сетку.