"Лев Савельевич Друскин. Спасенная книга (Воспоминания ленинградского поэта) " - читать интересную книгу автора

детей катали на "вейках". Сани украшали разноцветными ленточками, а на сбрую
нацепляли колокольчики.
Я очень просил папу доставить мне радость, но "вейку" ему найти не
удалось и мы поехали на обыкновенном лихаче.
И все равно это было замечательно. Горло счастливо хватал морозный
воздух, отовсюду выскакивали звонкие сани, бородатый извозчик театрально
привставал на козлах и щелкал кнутом, и в голове моей как бы крутились,
обращенные к Гнедухе, еще не написанные стихи Сергея Чекмарева:
"Ты что, овса-то мало ел
По целому мешку?
Давай-давай прокатимся
По белому снежку".
И пришла мечта: стать извозчиком. Только я хотел, чтобы у меня была
обязательно белая лошадь. Гнедая меня почему-то не устраивала.
Ну а третья мечта, которая продержалась у меня лет этак до тридцати:
увидеть Сталина.
Сначала из любви, потом из любопытства, затем из интереса, хотя под
конец я и понимал, что это совсем не безопасно.
И если мечта моя покажется кому-то смешной, значит ему так и не удалось
представить нашего времени.

ИНСТИТУТ ТУРНЕРА -

Большая вывеска желтым по черному: "Институт восстановления
трудоспособности физически дефективных детей имени профессора Турнера".
Эта надпись обижала меня тогда и обижает до сих пор.
Ну какой же я дефективный?
В казенном шестиэтажном здании, а потом в уютном двухэтажном доме
напротив (ох, нет уже его, в войну разо-


26

брали на дрова!) провел я с несколькими многомесячными перерывами самую
памятную часть детства - с девяти до пятнадцати.
Комнаты светлые, просторные. На тарелках изречение - совсем, как из
Ильфа и Петрова: "Общественное питание под огонь рабочей самокритики".
Первый профессорский обход. Эмиль Юльевич Остен-Сакен, любимый ученик
Турнера, строгий милый интеллигентный человек присаживается на мою постель.
- Сними рубашку. Отвечаю:
- Я не умею.
Он даже теряется:
- Как не умеешь?
- Мне всегда мама снимала.
И первое наказание: десять раз в день под наблюдением сестры снимать и
надевать рубашку.
А вот первый серьезный осмотр. Минна Захаровна, главврач отделения,
берет меня в кабинет. Я томлюсь на белом, твердом, покрытом простыней
топчане. В изголовье стоит скелет.
Минна Захаровна осматривает меня как-то странно. Согнет и разогнет