"Владимир Николаевич Дружинин. Два и две семерки " - читать интересную книгу автора

принадлежащую этому новому дому, этой просторной, солнечной новой улице.
Вадим словно ухнул в огромную корзину с тряпьем. В пятне дневного света
выделялся стол, залитый волной темной материи, а остальное было как бы в
дымке, - занавеска слева, обвешанный платьями шкаф, кресла в чехлах.
- А Валентин Прокофьич? - протянула старушка. - Не заболел ли?
- Нет... Нездоров немного...
- Я сама больная, - застонала старушка, - не выложу никуда. Лежала бы,
да не дают лежать. Пристали, всем надо к маю... У меня весь организм
больной. Какая я швея, нитку не вижу. Да вы кладите, кладите...
Вадим топтался, неловко обнимая пакет. Абросимова подвела его к столу
и, продолжая стонать, с неожиданным проворством выхватила сверток и
распластала на столе.
- И на что мне! - сетовала она - Мне и сунуть некуда... Просят люди, ну
просят ведь, господи!
Костлявые руки ее, жадно перебиравшие товар, говорили другое, но Вадим
не замечает их. Он стыдит себя за промах. Явиться следовало от Лапоногова, а
не от Вальки. Теперь и расспрашивать про Вальку неудобно. Дернуло же
сочинить такое, - нездоров!
- Вы садитесь!
Сесть некуда, на одном кресле журналы с выкройками, обрезки, на
другом - утюг. Вещи, принесенные Вадимом, уже исчезли со стола, а в руке
Абросимовой появились деньги. Как они появились, неизвестно. Из кармана
халата, что ли? Возникли точно из воздуха, как у фокусника.
Абросимова перестает ныть, она отсчитывает деньги, и Вадим сжался, -
ведь деньги-то ему! Он как-то не подумал о деньгах, не приготовился к этому.
- Блузки по четыреста... Ох, вот не привыкну к этим, что хошь! По
сорок, четыре штуки по сорок, сто шестьдесят, да белье...
Вадим взял, не считая.
- Поклон Валентину Прокофьичу. Ему тут четвертная, остальное
Лапоногова. Он знает.
- Знает, - выдавил Вадим.
На улице он остановился, как вкопанный, - солнце ударило прямо в лицо.
От пакета он освободился, но есть другой груз. Он, кажется, еще
тяжелее, хотя это небольшая пачка денег. К счастью, ее никто не видит. Но
она давит грудь, она точно впивается под кожу, в тело.
Нечестное это... Да, наверняка контрабанда; теперь Вадим уверен. Денег
слишком много, он никогда в жизни не держал столько зараз.
Как быть с ними?
Он велит себе не спешить. Есть еще один человек, с которым необходимо
встретиться. "Небось, у крали своей", - сказал Лапоногов. Вальки, конечно, и
там нет. Не очень-то они ладят, и вообще... Однако попытаться нужно.
На площади, у справочного киоска, Вадим мнется, - фамилию он скажет, а
вот имя...
Девушка в окошке - сплошные локоны. Она занята: интересная книга и,
кроме того, отгоняет толстую, назойливую зимнюю муху. Вопрос не сразу
доходит до нее. Гета? Почему же не может быть такого имени!
Она Гета, ее зовут Гета... А полностью... На "г" как-нибудь...
- Ой, умора! Вы ищете ее, познакомиться хотите? Нет, почему же на "г".
Маргарита если... На "г" и имен-то нет. У нас в школе Гертруда была, так у
нее отец эстонец.