"Владимир Николаевич Дружинин. Два и две семерки " - читать интересную книгу автора

под койку и вышел, не попрощавшись.
Конечно, нехорошо рыться в чужих вещах. Но, может быть, сейчас что-то
откроется. Что?
Вадим не мог бы объяснить, чего он ждет, - просто ему вспомнился другой
пакет. Этот - большой, в плотной, трескучей оберточной бумаге, а тогда, с
месяц назад, Валька спрятал под койкой поменьше, в газете. Перехватив взгляд
Вадима, буркнул: "Для тети Наташи".
Подарок тете? Было бы на что! Вадим не требовал откровенности, он сам
не выносил расспросов. Оба сдержанные, немногословные, они сближались
исподволь.
Черт, ну и узелок! Разрезать веревку Вадим постеснялся. Фу,
наконец-то!..
Вадим отдернул руку. Он словно обжегся. В луче солнца, упавшем на
койку, огнисто полыхала ярко-красная ткань. Вадим осторожно приподнял ее
двумя пальцами. Ворсистая материя вкрадчиво ласкалась. Женское... Мелькнул
белый квадратик, пришитый к вороту. "Тип-топ", - прочел Вадим, а ниже, очень
мелко, стояло: "Лондон".


[Image004]


Еще блузка. Тоже - "Тип-топ", только голубая. А под ней еще вещи,
упругое, переливающееся разноцветье. Вадим разрыл, - обнаружились смятые в
комки, сплюснунутые чулки. Все женское... Откуда у Вальки?
В памяти ожила тетка - Ермолаевна или Епифановна... На минуту Вадиму
сдалось, что эти вещи, женские вещи, должны иметь какое-то отношение к ней.
Но нет, - тетка же наверняка седая, старая. А тут - "Тип-топ", игривое, как
припев, разные шелка или, как это еще называется...
Они рассыпались на узкой койке, на рыжем одеяле грубой шерсти, и было в
них что-то наглое и резко чуждое всей комнате - и плакату с мотоциклом, и
Валькиной полочке с потрепанными томиками Есенина и Блока.
Обыкновенно все женские вещи казались Вадиму очень хрупкими и чуточку
загадочными, - он если и прикасался, то осторожно, чтобы по незнанию не
порвать, не испортить. Сейчас он торопливо, кое-как скатывал блузки,
сорочки, чулки, шарфы, перчатки, запихивал в бумагу. Надавил коленом и
крепко перевязал.
Неровен час, ворвется Радька или еще кто...
Радька, в сущности, неплохой парень, но уж очень языкастый. Шумит, пыль
поднимает. Скликать людей незачем. Надо сперва понять самому.
Вещи дорогие; стало быть, купить их для себя Валентин не мог. Целой
стипендии не хватит. Да что там, - трех стипендий и то, наверно, мало.
Вот так история!
Однако пора в институт. На лекцию Вадим не опоздал, сидел и честно
пытался уразуметь, о чем же говорит громогласный великан-доцент, специалист
по органической химии.
После звонка в коридор не пошел, застыл, уставившись в обложку тетради
с конспектами. Подсели девушки - долговязая, с длинным лицом, мечтательная
Римма и черненькая, язвительная Тося.
- Ва-адь, - протянула Римма, - давай с нами в кино на шестичасовой.