"Юрий Дружников. Досье беглеца (Роман-исследование о Пушкине)" - читать интересную книгу автора

взаймы? "О переписке" - через кого и куда слать корреспонденцию, чтобы
держать связь, минуя официальную почту, которая, конечно, перлюстрируется.
"О Чаадаеве" - выяснить его адрес в Европе.
Петр Чаадаев (Пушкин об этом знал) в конце 1823 года, путешествуя по
Европе, переехал из Лондона в Париж, оставался там до осени и перебрался в
Швейцарию. В те дни, когда Пушкин отправил брату процитированное нами
послание, Чаадаев, пребывающий за границей уже пять лет, пишет брату из
Милана в Москву письмо, из которого ясно, что он ждет Пушкина, но плохо
понимает, что происходит. "Может быть, кто-нибудь из моих знакомых погиб; до
тебя никогда ничего не дойдет, но нельзя ли отписать к Якушкину и велеть ему
мне написать, что узнает про общих наших приятелей; особенно об Пушкине
(который, говорят, в Петербурге), об Тургеневе, Оленине и Муравьеве".
Резиденция Чаадаева в Европе была самым подходящим местом для того,
чтобы туда поступала почта и деньги для беглеца. Чаадаев все бы исполнил
исправно, но нужно знать его адрес в Милане и его планы, чтобы не
разминуться с ним. Сочиняя в это время "Евгения Онегина", Пушкин думает о
связи с Чаадаевым: на полях черновика рисует его профиль.
Хлопотами брата издатель и друг Плетнев прислал Пушкину 500 рублей.
Пушкин рассчитывался с долгами. Время приближалось к Рождеству.


Глава вторая.

СЛУГА НЕПОКОРНЫЙ

Давно б на Дерптскую дорогу
Я вышел утренней порой...
Пушкин, 20 сентября 1824.

К Рождеству Пушкин с нетерпением ожидал приезда из Дерпта на зимние
вакации сына Осиповой Алексея Вульфа, а из Петербурга - брата, чтобы
провести решающее секретное совещание для обсуждения путей побега.
Приведенные в эпиграфе строки свидетельствуют о том, что Пушкин
размышлял, как вырваться из Михайловского хотя бы на время. В упомянутом
стихотворении он сожалеет, что нельзя отправиться в Дерпт, а затем
добавляет: "И возвратился б оживленный...". Но поскольку поэт под надзором,
лучше Вульфу с другим Дерптским студентом поэтом Николаем Языковым приехать
попьянствовать и повлюбляться сюда, где (Пушкин, однако же, не забывает
прибавить) его предок думал "о дальней Африке своей".
Еще Павел Анненков писал, что "заветной мечтой Пушкина с самого приезда
его в Михайловское сделалось одно: бежать из заточения деревенского, а если
нужно, то и из России". Мечта эта, как мы теперь знаем, была давно. И бежать
из заточения было некуда, кроме как за границу. Куда же еще? Но чтобы
осуществить эту мечту теперь, следовало осмотреться, подготовиться, наконец,
сделать то, что Пушкину толком не удавалось никогда,- схитрить.
Пушкин осмотрелся, планы его вновь обретают плоть, но хитрее он не
становится. Намеки в письмах весьма прозрачны. Думается, в результате этого
в декабре за ним устанавливается слежка. Сосед Алексей Пещуров, отставной
штабс-капитан лейб-гвардии и предводитель дворянства, берет на себя
наблюдение за поведением Пушкина, о чем последний, возможно, не догадывается