"Юрий Дружников. Виза в позавчера (Роман в рассказах)" - читать интересную книгу автора

- Так... Пропустите их в вагон!
Мать высунулась из окна, и отец бережно передал ей скрипку.
- Пускай сын играет каждый день. Это очень важно, важно для будущего.
- Ладно, ладно, не волнуйся, себя береги,- отвечала мать, кусая губы,
чтобы не разреветься.
Она будто чувствовала, что видятся они в этой жизни последний раз.
- Смотрите, какой огромный чехол для скрипки!- крикнул Олег, показав
пальцем в окно .
Над вокзалом в блеклом солнечном небе висел пухлый аэростат из такой же
серебристой ткани, какую муж Полины вынес с завода на чехол для скрипки
Олега.
Поезд дернул и пошел. Олег, мать, Люська закачались, протиснули головы
в оконную щель и, глотая прокопченный паровозный дым, силились глядеть
назад. Расталкивая людей, отец побежал за вагоном, но на платформе было
тесно. Другие провожающие тоже пытались бежать, сбивали друг друга, началась
давка. Лицо отца смешалось с другими, и он исчез. Таким он остался для Олега
Немца навсегда: родным, растерянно улыбающимся, очень далеким и расплывчатым
- похожим в толпе на всех других отцов.
Поезд гудел, набирая скорость, и платформа с отцом осталась далеко.
Состав был смешанный, из товарных вагонов и пассажирских. Немцам досталась в
общем вагоне роскошная полка на троих. Мать решила, что она положит детей
валетом, а сама притулится в уголке и будет спать сидя. Олег, боясь забыть
наказ отца, вдруг попросил:
- Я поиграю, мам! И так раз сегодня пропустил...
С удивлением мать вытащила ему из серебристого чехла скрипку. Вагон
мотало. Отводя руку со смычком, Олег ударялся о полку, и звуки получались то
прерывистые, дрожащие, то жалобные, заунывные. Сидевшие на соседних полках
пораскрывали рты и водили глазами вслед за смычком. В проходе стали
собираться зрители со всего вагона, даже больше народу, чем было в
бомбоубежище.
Ехали медленно, безо всякого расписания, часами стояли на полустанках.
На больших станциях мать бегала за кипятком и хлебом, который выдавали по
талонам. Вагоны то и дело перегоняли с пути на путь, и раз мать осталась бы
на незнакомой станции, не начнись в этот момент бомбежка: состав остановили,
и она успела добежать.
Мать с удивлением замечала, что в дороге Олег три раза в день играл
упражнения и его не приходилось заставлять. Он играл. Ему нравилось, что
зрители собираются в проходе слушать, хотя играл он одни и те же гаммы.
Впрочем, были в вагоне и недовольные, и ворчащие.
- Совсем с ума посходили!- ища сочувствия, говорила всем проходящим
хромая женщина средних лет, стуча клюкой об пол.- В туалете засор, а они на
скрипке...
Никто не знал, куда они ехали шесть дней и шесть ночей. В маленьком
уральском городке эшелон загнали в тупик и объявили, что поезд дальше не
пойдет.
Охающие старухи в черном собирались на станции кучками глазеть на
выковыренных. И впрямь это их слово было точней, чем чужое и непонятное
эвакуированные. Уполномоченные с красными повязками на рукавах бегали со
списками, распределяли по улицам, по домам. Это называлось уплотнением.
Сердитые хозяева нехотя принимали к себе жить. Но народ русский к насилию