"Юрий Дружников. Кайф в конце командировки (Микророман)" - читать интересную книгу автора

будет, это уж точно. Завтра будет только слово "надо". А свобода - это
когда не надо. Свобода бывает исключительно в конце командировки, потому что
ты не тут и не там. Уже почти не тут, но еще совсем не там. В командировку
посылают теперь нечасто: экономят деньги. Ездит начальство, которому тоже
хочется поставить штампик и глотнуть свободы. В общем, сегодня плевать на
"Химмаш", отрасль, Москву и весь социалистический лагерь - Полудин будет
гулять!
По дороге он обдумывал вопрос с рестораном. На пятерку, оставшуюся в
кармане, туда не попрешь. Хорошо еще, за гостиницу берут вперед. Не доверяют
и правильно делают. Но просто бутылка - это тоже в конце концов неплохо. У
других и на нее нету.
Полудин сравнительно быстро взял в продмаге водку, выброшенную к концу
рабочей смены, и полбуханки черного. Все остальное давали по талонам, и
стоять в очередях нужда отпала, что тоже было приятно. В киоске у гостиницы
он купил спортивный журнал и местную газету. Вообще-то он принципиально не
читал никакой прессы, чтобы не замусоривать голову, но тут сделал
исключение. Газетенку он купил не для чтения, разумеется, а для надобности,
не удовлетворяемой в отеле из-за дефицита рулончиков.
Запыхавшись, поднялся на пятый этаж. Окно выходило на набережную Суры.
Светящаяся реклама "Hotel Penza" на крыше корпуса, примыкающего углом,
бросала через окно дрожащие оранжевые блики на цветастую штору. Отдельный
бокс три на четыре метра был забронирован заводом специально для старшего
инженера Полудина. Горничная прибралась в номере, даже грязные носки
спрятала в шкаф.
Сняв шапку, он стряхнул с нее капли растаявшего снега и поглядел на
часы. Без четверти восемь.
Кайф начинается.


2.

Тщательно заперев изнутри дверь, Полудин пустил в ванную воду и снял
ботинки. Они протекали второй год. Он давно откладывал деньги, чтобы в
комиссионке купить поношенные импортные, но то не мог найти своего размера,
то деньги улетали. Когда становилось сухо, проблема решалась сама собой, а
сейчас ботинки пришлось поставить вертикально к батарее, чтобы вода стекла
из носков и они за ночь просохли.
Полудин торжественно разделся донага, побродил по комнате и постоял у
окна. Достал из портфеля бутылку и хлеб, разместил рядом на стуле пачку
сигарет и зажигалку, а возле них журнал. Стул придвинул к кровати, откинул
одеяло, включил радио. Передавали местные известия - многословную болтовню
об участниках соцсоревнований доярок, которые горели желанием увеличить
число нулей возле каких-то цифр. Полудин горел не меньше других и, как все,
только публично. Наедине и добровольно - ни-ни, и радио он выдернул.
Когда ванна наполнилась, он, проверив, достаточно ли теплая вода,
торжественно опустился в нее и стал лежать с закрытыми глазами, не думая ни
о чем и думая обо всем. Чтобы не забывать о контрасте с суровой
действительностью, он периодически вытаскивал из воды большой палец ноги и
ощущал холод.
Поднимался он из ванны медленно, к мылу не прикоснулся, мытье