"Юрий Дружников. Диалог: от "Бесов" до "Ангелов" (Беседа с критиком В.Свирским)" - читать интересную книгу автора

сколько лет прикидывался придурком среди них, чтобы забраться наверх. В
романе действует закон литературной достоверности, которая оказывается
иногда важнее исторической точности.
В.С. Когда вы писали посвящение: "Моим друзьям по обе стороны барьера
- с надеждой", то имели в виду и надежду дожить до издания в России?
Ю.Д. Посвящение было предпослано американскому изданию. А сперва в
самиздате было другое, более важное для читателя: "Просьба не искать под
вымышленными именами знакомых, ибо это ни к чему хорошему не приведет". Что
касается надежды, я вкладывал в это слово более широкий смысл: упование на
крушение зла, на уничтожение ржавого занавеса и как результат публикацию
романа, который писался, когда автор еще и не думал отделяться от отечества.
Тогда перспектива перемен, если и виделась, то не при жизни нашего
поколения.
В.С. Надежда на публикацию романа как следствие развала системы? Может,
наоборот: надежда возлагалась на то, что система рухнет в результате
появления таких книг? Помнится, вы сами утверждали тогда, что появись в
России "Архипелаг ГУЛАГ", система и полгода не продержится.
Ю.Д. Мы тогда наивно переоценивали силу слова. Нас к этому приучили. Но
и сегодня я не стал бы недооценивать произведений Александра Исаевича.
В.С. В запоздалом выходе "Ангелов на кончике иглы" в России есть и свои
положительные стороны. Я прочитал почти все рецензии на "Ангелов"; критики
усматривают в романе сатиру. А мне видится в "Ангелах" лишь один элемент
сатиры - резко выраженное критическое отношение к действительности, скепсис
по поводу существующего в стране режима. Ни нарочито выраженных условностей,
ни доведения реальности до абсурда, ни гиперболизации - никакой
специфической сатирической атрибутики в книге нет. Во всяком случае не
больше, чем, скажем, ну что ли, у Бальзака. Впрочем, и критиков можно
понять: совсем недавно многое, изображенное в романе, представлялось
фантасмагорией, гротеском. А роман оказался первым реалистическим описанием
брежневской эпохи, первым серьезным, без уверток и эзоповщины,
художественным ее осмыслением. Ведь она пока в прозе остается в каком-то
смысле вакуумом, если не считать того, что разрешили напечатать в те годы.
Трезвое, даже, я бы сказал, циничное изображение жизни газеты в "Ангелах на
кончике иглы" было поначалу воспринято как сатира. Натура настолько
абсурдна, что и ее отражение в романе выглядело гротескным.
Сегодняшний российский читатель, после открытия архивов, после того,
как стали известны сотни фактов, характеризующих как всю систему, так и
частную жизнь кремлевской камарильи, поймет, что сатиричен не роман,
сатирична сама действительность. Время - порядочный человек, как говорят
итальянцы: оно все расставило на свои места.
Ю.Д. Перебираю в уме сцены романа, ищу хоть одну, которая бы в нынешних
условиях вызывала ощущение гротескности, и не могу найти. Включая и эпизоды
из личной жизни "товарища с густыми бровями" или угрозу маршала
бронетанковых войск ввести в редакцию танки, если его статья не будет
напечатана. Это были услышанные истории, но о многом писал интуитивно... Вот
когда начинаешь понимать значение слов Пришвина, сказавшего, что без выдумки
не может быть художественной правды, что только выдумка спасает правду.
В.С. В 68-м ввели войска в Чехословакию. Мы кипели внутри и - молчали.
Мне кажется, роман начат был под влиянием финала чешского ренессанса,
задавленного танками. Тогда у многих было ощущение, что нас измазали в