"Дафна Дю Морье. Прорыв" - читать интересную книгу автора

утром, было чудовищным заблуждением его спящего разума. Я этого не знаю,
просто не знаю. Но Ники просила освободить Кена и Пенни, и я разобрал схему.
Они теперь свободны и ушли от нас. Куда? Каково их предназначение? Об этом
мы никогда не узнаем. Но даю слово - и это касается не только вас, Стив, но
и Робби, если он захочет присоединиться к нам, - я готов работать всю жизнь,
чтобы выяснить это.
Я напомнил ему, что в баре ожидают чиновники из Министерства, но он
только пожал плечами:
- Я скажу им, что все наши эксперименты провалились, и мы сворачиваем
работу. Впредь, Стив, нам предстоит надеяться только на себя. Странно, но
сегодня я чувствую себя гораздо ближе к Кену, чем когда бы то ни было. Не
только к нему - ко всем, кто ушел до нас, - он замолчал и отвернулся. - С
девочкой все будет в порядке, - он снова заговорил. - Идите к ней и пришлите
мне Робби. А я займусь этими ищейками из Министерства.
Я выскользнул через заднюю дверь и пошел напрямик по болоту к домику на
побережье. За мной выскочил Цербер. Сегодня он не метался, не был беспокоен,
как накануне. Он носился опрометью, то и дело поглядывая, иду ли я за ним.
Все чувства, казалось, угасли во мне: я не сожалел о случившемся, не
думал о будущем. Мак сам порвал единственную цепь доказательств
существования того невероятного, к чему мы только приблизились. Несколько
коротких часов с вечера до рассвета мы мечтали обнаружить ответ на вопрос о
смысле смерти - о чем лишь грезит каждый ученый. Мы овладели энергией, она
подарила нам озарение и перед нами замаячили призраки неоткрытых миров.
Но теперь... теперь я сомневался. Быть может, наши чувства обманули
нас, и мы были сбиты с толку видом страдающего, напутанного полунормального
ребенка? Ответа мы не найдем, и никто другой нам не даст ответа.
Болото расступилось по сторонам, и я выбрался на поросший кустарником
холм и пошел к домику Янусов. Бежавшая впереди собака залаяла. Справа вдали
на кромке обрыва вырисовывались силуэты американских курсантов, которые
вновь упражнялись с горном. Хриплые диссонирующие звуки разрывали воздух -
на этот раз они разучивали побудку.
Я увидел, как из дома Янусов вышли Робби и Ники. Девочка бросилась
навстречу собаке, но, услышав звуки горна, застыла и подняла руки к небу.
Темп сигнала участился и, изогнувшись, пританцовывая и смеясь, Ники стала
раскачиваться ему в такт, подбежала к краю обрыва - руки над головой, а у ее
ног скакал лающий пес. Курсанты смотрели на нее и тоже смеялись. И в целом
мире не осталось ничего, кроме смеха ребенка, собачьего лая и пронзительных
сигналов горна.