"Анна Дубчак. Спящая Анжель " - читать интересную книгу автора

В мастерской все было красным. Даже паркет казался залитым вишневым
соком. Берта любила августовские полдни за эту радость для глаз.
- Как в аквариуме с красными стеклами, - задумчиво проговорила Роза и
шагнула в комнату Берта замерла на пороге кухни, залюбовавшись стройной
фигуркой, природной грацией и блеском рассыпанных по плечам черных кудрей.
Но главное - подкупала естественность в движениях, жестах, та
непосредственность, что умиляет, когда человек видит, к примеру, разнеженную
сном молодую кошечку.
- Проходи, садись в кресло. Ты мне все-таки скажи, как тебя зовут
по-настоящему...
- Я же сказала, Эсми.
- Ну, хорошо, Эсми - так Эсми. Можешь посмотреть картины, если тебе
интересно.
Можно даже потрогать.
- Может, их еще и лизнуть? - усмехнулась гостья и устроилась с ногами в
кресле.
Но Берта уже не слышала ее. На кухне она быстро уложила на сковородку
натертую солью утку, порезала яблоки. И подумала, что где-то она уже эту
девицу встречала и кого-то она ей очень сильно напоминает... Но где? И кого?
С бутылкой шампанского она вернулась в мастерскую.
- Ты где-нибудь учишься?
- Это так интересно? Конечно. В школе.
- У тебя есть родители? Кстати, они не волнуются, что тебя так долго
нет дома?
- Нет. Мама сейчас на работе, а папы нет вообще.
Берта, открыв с трудом бутылку и расплескав шипящее вино, разлила его
по бокалам.
- За тебя, Эсми.
- Спасибо.
Берта подумала, что не будь она сейчас так выпотрошена Воронцовой, она
бы просто так не отпустила девочку, а сделала бы с нее непременно несколько
набросков. Она пленяла мужчин и женщин, то есть забирала их в плен, подбирая
прямо с улицы. Приводила домой, кормила, отогревала, разговаривала со своими
"пленными", а потом усаживала, надевая на них невообразимые одежды, и
рисовала - глаза, губы, волосы, морщины, руки, мысли... Некоторые из них
потом возвращались, чтобы еще раз вкусно поесть, поговорить или просто
скоротать у нее время.
Но Берта редко писала их во второй раз. Она мысленно расставалась с
этими людьми, ставшими ей близкими, в тот самый момент, когда сладкое
томление охватывало ее и держало в своих горячих тисках, пока она работала
кистью. Когда же ложился последний мазок, движение останавливалось,
наступало полное опустошение. Это было своеобразным актом любви, почти
физическим, приносившим удовлетворение. Вот почему, как ей казалось, у нее
не получалось романов с мужчинами: им казалось, что она в них видит только
живые портреты.
Теперь вот она "пленила" Эсми. Хотя, возможно, наоборот. Берта
вспомнила, что собиралась спросить свою гостью о том, зачем же она все-таки
забралась в ее машину.
- А если бы я была мужчиной? - И тут же, задав вопрос, она поняла,
насколько он нелепо прозвучал.