"Антон Дубинин. Узкие врата" - читать интересную книгу автора

А это что? Телефон? Да, только, кажется, без диска или кнопок. Только
трубка и корпус.
Длинное устройство на ножке, похожее на бормашину - склонившееся над
белым клеенчатым креслом, как голодная цапля. Господи, что...

...Зубного врача Рик боялся с детства. Не боли боялся - что-что, а
терпеть он умел, научишься с таким-то отчимом!.. Нет - ожидания, клеенчатого
кресла, запаха больницы и безнадеги, яркого света в глаза, ощущения жуткой
безысходности, беспомощности, когда твои слишком короткие ноги не достают до
пола, а человек в белом халате, с жужжащим орудием мучений в руке равнодушно
поворачивается к тебе - открой-ка ротик, мальчик... Рику даже пару раз
снились зубоврачебные кошмары - долгая очередь, смутный запах беды и
беспомощности, скрип кожаного кресла, блестящие инструменты, страшные своей
непонятностью... Ма-а-маа!..
...Рик сморгнул. Наглость его куда-то подевалась; кажется, он и вправду
начал понимать. Только разум пока отказывался верить в происходящее - а тело
уже реагировало, как могло: ладони, сжатые в карманах, стали холодными и
липкими, а низ живота сдавило от противного напряжения, горячей слабости.
Рик понял, что ему срочно нужно в туалет.
Белый свет, тоже лампы дневного света, но такие яркие, не голубоватые,
как в коридоре, их тихий, почти неразличимый гул... как в метро. Все
предметы, идеально чистые, блестящие - клеенчатое кресло, стекло и пластик
панелей, никелированная сталь - отбрасывали невыносимо резкие четкие тени.
Совсем короткие - свет-то сверху.
Рик увидел свою собственную тень, расплывшуюся под ногами, как
чернильное пятно. Из такого же черного пятна обернулся отец Александр - в
ярком свете его кожа была желтоватой, нездорово-пергаментного цвета, очень
старой. Рик слегка опустил глаза, не в силах почему-то смотреть на него (он
ужасен, ужасен... Как вурдалак), достал из карманов руки. Их кожа, влажная,
противная... старая.
- Ну что, сын мой, вы начинаете понимать?..
Рик начал - ровно с этих слов. Самый настоящий страх сдавил ему горло
изнутри, на лбу выступила легкая испарина (хотя здесь было, кажется,
холодно...) Но этого всего не может быть, - изо всех сил крикнул его разум.
Этого не бывает. Это сейчас кончится, сейчас я... очнусь.
- Этого... не может быть, - выговорил он, чувствуя, как трутся друг о
друга, словно трут, его очень сухие губы. - Вы... хотите запугать меня. Это
противозаконно.
Вот, вот оно, спасительное слово. Противозаконно.

- Если это то, что я думаю... Камера пыток, - последнее слово
выговорил, как выплюнул, - то вам не хуже меня известно... Что Декларация
Прав Человека запрещает - (даже выговорить слова можно с большой буквы! И
как хорошо, Рик, что ты это читал!.. И как хорошо, что ты это читал совсем
недавно! И, почти наизусть, стараясь четкостью речи изгнать жуткий
призрак,) - нанесение телесных повреждений в целях получения информации.
Отец Александр (Господи, чей он отец? Это же даже не человек... Это
вурдалак. С черной замотанной дужкой очков, с серыми небольшими глазами -
спокойный, устало-деловой взгляд заработавшегося чиновника) - отец Александр
слегка нахмурил брови. Так как бровей у него не было, нахмурилась скорее