"Яна Дубинянская. Собственность" - читать интересную книгу автора

полуоткрыла и слегка развела губы для чужого, непривычного звука. Между
ровными рядами мелких зубов мелькнул острый кончик языка, загнутый к
альвеолам:
- Эл-л-ль...
Голос ее вызывал в памяти тот музыкальный инструмент, где маленькие
молоточки бегают по тонким металлическим пластинам. Не помню, как
называется.
Я бодро кивнул, радуясь, что дело сдвинулось с мертвой точки. Снова указал
на себя, а затем направил палец ей в грудь:
- Я - Эл. А ты?
Черт! Опять замерла и напряглась, будто я собирался застрелить ее из
пальца. Но через секунду, слава богу, расслабилась, поняла, подняла руку,
коснувшись выпуклого камня у себя на груди, и сказала...
Если б я умел играть на том инструменте, с молоточками, я, может быть, и
повторил бы, - окажись эта штука здесь, среди серо-бурых шламмовых холмов.
А так...
Она назвалась еще раз. Теперь музыкальная фраза звучала чуть обиженно.
Словно это я, последний тормоз, ничего не могу понять. Нормально?
И я произнес, насильственно вычленяя приемлемое из звенящей капели высоких
звуков:
- Ле-ни... так? Лени.
Поджала пухлые губки, поморщилась, как от фальшивой ноты. Потом кивнула -
и улыбнулась. Чуть-чуть, одними кончиками губ. И тут же прикрыла улыбку
лодочкой ладони, как зажженую спичку на ветру.
Ну допустим. Познакомились. И что теперь?
- Лени, - заговорил я, перемешивая слова с жестами, - я ногу сломал. Нога.
Видишь? Она болит. Больно. Не могу идти. Мне врач нужен. Позови
кого-нибудь. Нога. Помощь. Я...
Я напряженно следил за выражением ее лица. И заметил, что проблески
осмысленности в ее глазах появляются только тогда, когда я называю
конкретное понятие или действие, не склоняя и не связывая слова. Любое
короткое предложение или словосочетание в косвенном падеже повергали Лени
в панику непонимания.
Молясь, чтоб мое наблюдение оказалось правильным, я построил фразу так:
- Нога. Помощь. Позвать. Человек.
Она посмотрела на меня в упор, сведя брови, шевельнула губами, - и
внезапно метнулась куда-то в сторону и вверх, я даже не смог уловить, куда
именно. Только взмах волос - золотистая паутина под ярким солнцем.
Идиот!!!
Сцепив зубы, я попробовал шевельнуться, - боль оказалась вдесятеро
ощутимее, чем в первый раз. Плевать! - если я действительно хочу
выбраться. Засунь свою бабью чувствительность подальше и ползи, ползи,
кретин!...
В том, что женщина - как ее там? - не вернется, я не сомневался ни секунды.
Через полчаса, взмокший, покрытый черной корой бывшей пыли, я упал лицом в
острое крошево выработанной породы. Я сумел проползти метров семь... или
даже восемь. Я смогу. Только чуть-чуть отдохну...
- Это он? - спросил откуда-то сверху мужской голос.
Я ответил: да, я. Уверен, что ответил. Милленц же потом утверждал, что я
был уже без сознания.