"Яна Дубинянская. Мой папа - идеальный семьянин" - читать интересную книгу автора

отвечали ему: а) иди, сынок; б) иди гуляй; в) сходи, проветрись; г) давай,
но к обеду возвращайся; д) дуй, сына; е) вперед! (нужное подчеркнуть)" К
счастью, нужное уже было подчеркнуто. Я тщательно перекопировала
правильные ответы, даже не пытаясь вникнуть в систему - если таковая
вообще была. Сомневаюсь, что я определила бы самостоятельно правильную
версию ответа на вопрос вроде "Что вы сказали, когда ваш сын в возрасте
пятнадцати лет угодил за решетку?" Но подобное весьма актуальное
любопытство в тестах не фигурировало. К счастью, конечно.
Я дозаполняла последнюю страницу тестов (относительно папиных взглядов на
семейный отдых), когда позвонила мама. Маме не терпелось знать,
интересовался ли ее судьбой некий Уильям. Фоном к маминому голосу в трубке
раздавались покашливание и нетерпеливые вздохи. Через пару минут все это
трансформировалось в мамино признание, что ночевать она домой не придет и
вообще затрудняется назвать время своего возвращения.
Мама явно не владела ситуацией.
Я сказала в трубку как можно жестче и громче, чтобы было слышно всем
желающим:
- Мы все тебя ждем, мамочка, возвращайся скорее. Целую, - и чуть потише:
- Сто тысяч! Немедленно домой, или я плохо объяснила?
Я отправила тесты и взглянула на часы. Было четверть пятого, так что я
еще успевала занести Майклу передачу, городская тюрьма располагалась через
дорогу. Тем более что их принимали только по пятницам, а оставлять родного
брата на целую неделю без носков и сигарет было бы негуманно.
...Следующий день начался препаршиво. Папа и мама еще дрыхли без задних
ног в супружеской постели, и открывать дверь назойливо трезвонящему
почтальону пришлось мне. Большой пакет наводил на мысли о какой-нибудь
почетной грамоте, прилагаемой к чеку, но вместо этого тут был листок
издевательски-желтой газетной бумаги.
Я прочитала:
"Мир скандалов". Внеочередной экстренный выпуск. Сенсация! Претендент на
звание "Идеальный семьянин" - отец малолетнего уголовника!!!"
Всю полосу под шапкой занимала фотография, на которой я в весьма
сексуальной позе наклонялась к окошку тюремного отделения приема передач.
Я вышла совсем неплохо, даже захотелось попросить у Спригглза негатив.
Текстовка под фотографией объясняла, кто я такая и чем в данный момент
занимаюсь. На развороте листка размещался длинный материал о "вопиющем
преступлении некоего Майкла В."
Цитирую выборочно:
"Стая молодых мордоворотов, увешанных флагами и непристойными
транспарантами"; "угроза не только покою, но и жизни мирных жителей"; "на
крики фашиствующих молодчиков"; "героизм простого полицейского Д.";
"камень, пущенный не дрогнувшей рукой юнца В."; "скромной зарплаты героя
Д. не хватает на лекарство от головной боли"; "недопустимо мягкий приговор
окружного суда"; "без сомнения, тлетворное влияние семьи"; "до каких пор
мы будем терпеть" и все в том же духе. Спригглз свое дело знал. Папина
премия самым грустным образом растворялась в воздухе.
Тут из пакета выпала записка. Не от Спригглза, как я подумала, а от дяди
Алекса.
"Кристи, еще не все потеряно. Майклом я займусь сам, а ты следи за
своими. Прими меры, чтобы Спригглз больше ничего на вас не откопал."