"Яна Дубинянская. За горизонтом сна " - читать интересную книгу автора

экспедиции Брюни, и не кто-либо другой на борту - а самодостаточная
навигационная система. Которая никогда не выйдет из строя, как и ничто
другое на корабле. Разве что люди, а вот за людей как раз отвечаешь ты...
должен отвечать.
Тут, пожалуй, организаторы проекта допустили свой главный просчет. Ты,
опытнейший навигатор, командир многих десятков Ближних, и неплохой, черт
возьми, командир! - оказался не способен хладнокровно создать и поддерживать
иллюзию собственной власти и права на нее. Ты дал слабину, позволив людям
догадаться, что ни от тебя, ни от них ничего здесь не зависит. Что ты,
командир, не можешь сделать даже самого элементарного... Повернуть назад.
Он споткнулся и в полный голос выругался. Какого дьявола ты изо дня в
день изводишь себя сеансами самокопания, которые реально представляют собой
один бессмысленный пшик?! Сегодня ты сделал одно настоящее дело: отправил на
вахту наглеца Димича. Сделай хотя бы еще одно: сходи в Центральный узел и
озвучь приказ о ежедневных рапортах.
Да, но для начала не мешало бы согласовать с Селестеном. Все-таки пять
человек на борту - научный состав экспедиции, подчиняющийся непосредственно
биологу Брюни. Вахту они несут наравне с прочими членами экипажа, но
отчитываться узкоспециальным ученым сейчас, во время перелета, попросту не о
чем. Нортон поморщился и замедлил шаги. Если элементарно не распространять
требование на этих пятерых, получится неприкрытая дискриминация на борту,
которая рано или поздно выльется в конфликт. А если распространить...
Отменять идиотские приказы нельзя. Но можно, черт возьми, думать перед
тем, как их отдавать!
На мониторе при входе в каюту Брюни мерцала синими и фиолетовыми
огоньками надпись НЕ БЕСПОКОИТЬ. Впрочем, биолог, кажется, не отключал ее
никогда. Александр Нортон бесцеремонно дернул за рычаг аварийной
разблокировки.
И остановился в открывшемся проеме.
Звенела тонкая, мелодичная, негромкая музыка, не веселая и не
печальная, словно естественное звучание самого воздуха. Начальник экспедиции
Селестен Брюни - невысокий и сухощавый, с узким лицом аскета - сидел,
откинувшись в кресле и опустив выпуклые, все в прожилках, веки без ресниц.
При вторжении командира под ними на мгновение возникла темная щель - и тут
же снова сомкнулась.
- Входи, Алекс. А все-таки ты мог хотя бы постучать.
- Я уже вошел, - усмехнулся он. Дурацкая улыбочка, дурацкая
неловкость... - Что это ты такое слушаешь, Стен?
Под извилистой кожей век прокатились туда-сюда шарики глаз. Длинная
рука стареющего аристократа сделала в воздухе неопределенный
восьмеркообразный жест.
- Молодой композитор, не помню фамилии. Псевдовосточные фантазии на
двенадцати тонах. Попса, конечно, но расслабляет.
Селестен, разыгрывающий из себя пресыщенного эстета. Ерунда какая-то,
даже нелепее приросшего к компьютерной игрушке Олсена. Стен, с которым вы
налетали пять или шесть Ближних экспедиций, которого ты привык видеть
жестким и сосредоточенным, у которого даже руки на самом деле совсем
другие!.. И музыка - раньше он ни за что не стал бы так пренебрежительно
отзываться о том, что слушал.
Если эта ржавчина сумела разъесть даже такого, как Селестен...