"Николай Иванович Дубов. Колесо Фортуны (Роман) " - читать интересную книгу автора

С духами, призраками и привидениями нам не повезло.
Наш ассортимент нечистой силы всегда был как нельзя более реальным,
плотским. Черта, как у Гоголя, можно было и в мешок затолкать, и верхом на
нем ездить; лесовик - опрятный, веселый старичок, в отличие от заросшего
шерстью лешего - мрачного неряхи и растрепы; ведьмы, когда они не заняты
своими бесовскими мероприятиями, - проворные, оборотистые хозяйки... И
колдуны-оборотни, если уж они появляются, так живьем, во плоти, а не в
виде там какого-нибудь тумана полунощного, сквозь который пройдешь и не
заметишь...
Во всяком случае, в этом была совершенно убеждена Лукьяниха. Старый
барин, как и положено, появился не где-нибудь, а на пепелище своего дома,
там, где много лет назад испустил дух. Призраки с того света зря не
приходят. А зачем он мог прийти, если ничего и никого здесь не осталось,
никто о нем не знает, кроме нее, Лукьянихи? Стало быть, пришел он к ней,
вернее, за ней...
Может, наказать за то, что не уберегла, не сохранила барский дом и
имущество, впопыхах на нее брошенные, может, настала пора возмездия за
грехи Таискиной молодости? А было их немало - грех, как известно, сладок,
а человек падок, и падала Таиска усердно... Старый барин - не чета своему
дуроватому сыну - хотя и был парализован, а все видел, все понимал, только
что ни сказать, ни сделать ничего не мог. Зато теперь никуда не денешься,
от него не спрячешься...
Придя к такому заключению, Лукьяниха отдала все грибы хозяйке, а сама,
не пивши, не евши, пошла в свою боковушку и пала на колени перед иконой.
Молитв она знала множество, перечитав их, перешла на псалмы и молилась до
тех пор, пока от бесчисленных земных поклонов спину скрючило - ни согнуть,
ни разогнуть. С трудом поднявшись, она достала давно приготовленное
"смертное", переоделась, легла на лавку, которая служила ей кроватью, и
сложила руки на груди. Хозяйка, не видя старухи, встревожилась, заглянула
в боковушку.
- Ты что, Лукьянна, захворала, что ли? Может, тебе принести чего?
- Ничего мне не надо. Я, Семеновна, помирать буду:
- Ну уж, выдумала! - махнула рукой хозяйка, - Ты еще всех нас
переживешь. С чего тебе помирать-то?
- Уж я знаю отчего, - твердо сказала Лукьяниха. - Ты иди, Семеновна,
иди - у тебя семья, хозяйство. Я тут сама управлюсь.
Хозяйка ушла. Лукьяниха лежала и шептала молитвы. Голода она не
чувствовала, но стала донимать жажда.
Она кротко терпела, но жажда становилась все сильнее, Лукьяниха
покричала хозяйке, только та, видно, ушла на огород. Пришлось по воду
входить самой. Она снова легла, снова шептала, однако через какое-то время
- мало ли что нужно человеку? - пришлось опять подниматься и выходить.
Разгуливать в "смертном" - грех, непорядок.
Лукьяниха сняла похоронный свой наряд, аккуратно сложила его и
переоделась в свое всегдашнее платье бурочерного цвета. Наступила ночь,
хозяева угомонились, затихли. Лукьяниха молилась и ждала, что вот-вот
объявится ей Старый барин или сама Костлявая с косой. Но они все не шли и
не шли, и ослабевшая от голода, измученная страхом старуха крепко заснула.
Проснулась она на рассвете, и, странным образом, страха перед
немедленной смертью у нее как-то поубавилось. За окном загорался яркий