"Николай Иванович Дубов. Колесо Фортуны (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Да в десять все спят, как куры, - сказал Сашко. - Даже дачники.
- Тогда давайте к десяти соберемся здесь. Возле развалин нельзя, могут
увидеть. И вообще лучше к развалинам подходить отсюда, а не от села. Все
ясно?
- Не, - сказал Сашко, - я не могу. Я в хате сплю.
А отпрашиваться... Батько у меня такой, что его не обманешь. Сразу
догадается, что шо-то не так...
- Ну что ж, придется нам вдвоем, с Антоном.
- Ты, наверно, сошел с ума? - сказала Юка. - Как это вам вдвоем? А я?
- Но ведь, понимаешь... - замялся Толя. - Все-таки есть некоторый риск.
Неизвестно, чем это кончится...
- И по-твоему, я боюсь риска? - металлическим голосом спросила Юка, и в
глазах ее не осталось даже следов восхищения и благодарности, сиявших три
минуты назад. Теперь они источали оскорбленную гордость и презрение. -
Скажите, какой благородный рыцарь! Весь риск он берет на себя... И не
убьют же в конце концов! - сказала Юка. - Пусть еще попробуют поймать...
Таким образом ссора угасла, не разгоревшись. Ребята всласть накупались,
и когда, проголодавшись, вернулись в Ганыши, село гудело от свежей
сенсации: из Чугунова только что вернулись мать маленького Хомы и
причитающая в голос Чеботариха - суд дал Митьке Казенному три года
исправительно-трудовых. Иван Опанасович вернулся тоже и был мрачен: суд
все-таки вынес особое определение насчет того, что он доверил
огнестрельное оружие такому рецидивисту. Довольна была только мать Хомки и
с удовольствием рассказывала каждому, кто хотел слушать, как все было на
суде, как она выложила всю правду, не смолчала и про то, как она за своего
Хомку приварила тому босяку и бандюге коромыслом, так что все долго
смеялись, и как прокурор требовал пять лет, а дали три, а если Чеботариха
плачет - пускай плачет:
надо было раньше думать, с малолетства не давать волю тому хулигану...
Юка кое-как поглотала обед и побежала в свое убежище возле плетня. Ей
не терпелось увидеть Лукьяниху, посмотреть, как она отнеслась к тому, что
все заклинания ее оказались ерундой. Была у нее и тайная надежда на то,
что придет Чеботариха и устроит скандал незадачливой колдунье, вроде как в
кино, когда сеанс срывается и зрители требуют деньги обратно. Она
просидела у плетня до позднего вечера, но Чеботариха не пришла, а
Лукьяниха не показалась. Юка спросила наконец хозяйку, и та сказала, что
Лукьяниха со своими черепками уехала в Чугуново.
Толя хорошо знал свою маму и лег в постель заранее.
Мама несколько раз приходила и спрашивала, не холодно ли ему и не дать
ли теплое одеяло, не кусают ли его комары. Толя заверил, что ему жарко,
одеяло не нужно, а на последний вопрос не ответил - притворился спящим.
Наконец в комнате погас свет. Для страховки Толя полежал еще немного,
потом - на всякий случай - сунул под одеяло ворох сена, придав ему форму
лежащего тела, и вышел со двора.
Ганыши уже спали. Мерцающие в отдалении огвньки гасли один за другим.
Луна еще только всходила, и село было окутано тем призрачным полусветом,
который не позволяет ярко и отчетливо видеть предметы, но помогает быстро
и уверенно идти. Толя предусмотрительно надел кеды, и его бесшумные шаги в
тени плетней и вишняков не тревожили даже собак.
Антон и Юка были уже на месте. Большую часть дороги они прошли по