"Николай Иванович Дубов. Колесо Фортуны (Роман) " - читать интересную книгу автора

в подрост и легли.
Гнетущая тишина висела над развалинами, только в дальнем конце их глухо
падали отбрасываемые комья земли. Ребята лежали и ждали; ждали и ждали, и
все так же глухо падали комья земли, и больше ни звука не доносилось от
развалин. Юку начала трясти нервная дрожь, и она шепнула Толе в ухо:
- Сломался?
И в это время захныкал ребенок. Они знали, где стоит магнитофон, откуда
должен идти звук, но он шел к ним не с какой-то определенной стороны, а
отовсюду, даже снизу, словно из-под земли. Ребенок хныкал все громче,
хныканье превратилось в плач, отчаянный, безнадежный плач горластого
грудника, и вдруг совершенно непонятным образом перешел в звериный вой.
Начавшись с низких нот, вой повышался, менял тональность, нарастал и
звучал такой безысходной тоской, что Юка невольно прижала кулаки к щекам и
сжалась.
Вой оборвался. Звяканье лопат и шум падающей земли тоже прекратились.
Ребята переглянулись. Все трое подумали одно и то же: те, неизвестные
копальщики, идут теперь и ищут, откуда доносились плач и вой. Они найдут
магнитофон, а тогда... Сердце у Толи оборвалось - он только теперь понял,
что может произойти, если магнитофон найдут...
Замерев, они вслушивались в тишину, боясь услышать в ней крадущиеся или
решительные, смелые шаги.
И вместо них снова услышали плач.
"Уа-уа!" - отчетливо и ясно заливался детский голос, и внезапно
победный, злорадно-утробный вопль прорезал воздух. Это кричал Зверь.
Зверь, которого никогда не знали окрестные леса. Огромное свирепое
чудовище увидело свою жертву - дитя человеческое - и издало вопль радости:
жертве не уйти. Ребенок жалобно плакал, а Зверь, предвкушая вкус крови и
хруст костей беззащитного человечьего детеныша, исходил мерзким криком. Он
орал все громче и упоеннее. Лишь изредка в гнусные вопли прорывалось
безнадежное детское "уа-уа", а потом вместе с ними, откуда-то из них
зародился леденящий душу вой... Все смешалось - плач, стоны, вой и
чудовищные, невыносимые вопли Зверя...
Юка не могла больше выдержать, зажала уши, опустила голову, но в это
время Толя подтолкнул ее. В призрачный полусвет от черной громады развалин
оторвались две человеческие тени и сломя голову помчались вниз по
косогору. А над ними вместо ужасающих диких воплей каким-то
невероятно-оглушительным, глубочайшим басом загремел издевательский хохот
дьявола:
- Ах-ха-ха-ха-ха-ха!.. Ха-ха-ха-ха!..
Он не вмещался в развалинах, метался меж стен, вырывался в проломы
дверей и окон, падал сверху, настигал из-под земли, лесное эхо множило,
удесятеряло его, и он гвоздил, гвоздил панически бегущие тени.
- Ах-ха-ха-ха-ха-ха!..
Тени перебежали через мост, и вдруг вторая из них упала. Дьявольский
хохот оборвался, ребята слышали только, как громко стучат их сердца.
Бежавший первым остановился, потом вернулся и наклонился над лежащим.
- Ой, - шепнула Юка, - неужели умер?
Второй человек помог упавшему встать, но тот, повидимому, стоять не мог
и снова осунулся на землю. Тогда первый поднял его, взмостил себе на
закорки, и оба скрылись в тени вишняков.