"Николай Дубов. Сирота " - читать интересную книгу автора

двадцати копеек могли дать и по шее.
Попрошайничать Лешке было стыдно, но другого выхода не оставалось: тетя
Лида деньги на кино давала редко и неохотно, а дядя Троша не давал совсем.
- На баловство у меня грошей нет. У тебя в голове витры виють, а я,
когда таким пацаном был, копеечку к копеечке складывал. Не я у других, а у
меня грошей просили...
Представить себе дядю Трошу мальчиком Лешка не мог, хотя понимал, что
он, как и все, тоже был когда-то маленьким. Лешке казалось, что дядька
просто был раньше маленького роста, но и тогда был уже толстым, с налитой
красной шеей и бритой головой, с такими же заросшими рыжей шерстью пальцами,
которые жадно и цепко хватали копеечки и складывали их к копеечкам. Когда он
представлял себе такого маленького лысого дядю, складывающего копеечки,
Лешке становилось смешно, и он фыркал.
- Чего скалишься? - хмурился дядя. - Человек с копеечки начинается,
рублем-то еще стать надо! Да. А ты и в базарный день полкопейки не стоишь.
Толку от тебя никакого, а расходу - прорва. Вон башмаки каши просят. Чёрты
тебя знают, по гвоздям ты ходишь или нарочно рвешь?
Лешка прятал под стул ноги в рваных башмаках и о деньгах на кино не
заикался.
Бегать в "киношку" удавалось не часто. Дядя Троша был занят, тетя Лида
все время чувствовала себя плохо, и Лешка стоял в очередях и в хлебном и в
продуктовом, чтобы отоварить карточки. Выдавали на них, как и прежде, мало:
месячный паек свободно помещался в кошелке. Тетки в очередях ругали
завмагов, карточки, прошлогоднюю засуху и прикидывали, какой урожай в этом
году и не будет ли голода. Однако дома стало сытнее. Почти каждый вечер дядя
Троша вынимал из брезентового портфеля несколько аккуратных свертков и
отдавал тете Лиде. Хлеб оставался, и время от времени Лешке удавалось
отнести краюху всегда голодному Митьке.
У Митьки была куча маленьких сестер, вздернутый, в веснушках нос и
независимый характер. Он не боялся ничего и никого, кроме своего отца,
которого называл "батько". Все, что сказал батько, было свято, все, что он
сделал, - хорошо, правильно и лучше быть не могло. Митькин отец, суровый
человек с вислыми усами и неподвижным взглядом, работал в паровозном депо
слесарем и кормил целую ораву малышей, из которых самым старшим был Митька,
Лешкин дружок. Лешка знал, что хлеба им не хватало и они сидят на картошке.
Каждый раз, когда Лешка приносил хлеб, Митька отламывал кусок побольше,
прятал его в карман - для сестер - и только потом начинал есть кусок
поменьше.
- Ворует твой дядька, - не то спрашивая, не то утверждая, говорил он.
(Лешка, не зная, что ответить, молчал.) - А иначе откуда у вас столько
хлеба? Ворует, вот и всё. Батько говорит: в столовой одна баланда, а
продукты уходят неизвестно куда. Вот увидишь, доберутся до твоего дядьки,
возьмут за шкирку...
Когда Лешка жил с мамой, она тоже жаловалась, что всего не хватает,
даже иногда плакала, но неизменно говорила:
- Что поделаешь? Как людям, так и нам...
Теперь Лешка попробовал заговорить дома о том, как живут другие, но
дядя Троша оборвал его:
- А зачем мне на другого глядеть? Он пухнет с голоду, и мне пухнуть?
Дураков нет!