"Юлий Дубов. Варяги и ворюги" - читать интересную книгу автора

корешей. Потом пил в долг. А потом наступали черные времена. Тогда
привлекались скупщики, уже поджидавшие своего часа, с брюк, как с кочана
капусты, срезался верхний, слегка потерявший первоначальную окраску слой и
тут же продавался за наличные.
Загул получал новую подпитку.
Потом срезался второй слой.
Когда же оставалась только прикрытая последним фиговым слоем кочерыжка,
дружная кучка бичей во главе с обладателем Последних Штанов шла устраиваться
на работу в котельную. Здесь уже вопрос об авансе и качестве спецодежды
ставился предельно жестко - с ссылками на КЗОТ и профсоюз. В конторе бичи
переодевались во все новое, сдавали полученный аванс в общий котел,
добавляли туда сумму, вырученную за Последние Штаны, забирали на все
наличные в ближайшем магазине водку, тушенку, лук, чеснок и курево и шли в
котельную, которой предстояло быть их общим домом на всю долгую полярную
зиму.
В котельной бичи немедленно раздевались до исподнего - у кого оно было,
бережно сворачивали и складывали по углам ватники, комбинезоны и валенки и
выбирали бугра. Обычно им оказывался владелец Последних Штанов. К Новому
году вся спецодежда уже оказывалась выменянной на водку и курево. Вся -
кроме одного-единственного комплекта, принадлежавшего бугру. Он не
продавался никогда - даже в самые тяжелые времена, ибо это означало бы
полную утрату связей с внешним миром и неизбежную голодную смерть. Бугор
исправно появлялся в городе, получал за всех честно заработанное, выбивал
кое-какие старые долги, закупал провиант, а по весне шел вербоваться в
тайгу, представляя всю засевшую в котельной голозадую команду.
И все повторялось по новой.
В хрониках остались обрывочные сведения об отдельных представителях
великого племени бичей, которые пытались разорвать этот порочный круг.
Наиболее известен был некто Иван Иванович Диц, наполовину немец, избежавший
каким-то образом общей судьбы своих поволжских соотечественников, вдоволь
повоевавший в Крыму и под Одессой и вычищенный уже после войны по простой
случайности - запоздавшая награда за бои под Севастополем, как водится,
нашла героя, подняли, естественно, личное дело, с ужасом убедились, что
проморгали в свое время матерого врага, и тут же заткнули его куда подальше.
Среди бичей - авантюристов и гуляк - Иван Иванович выделялся особой
немецкой хозяйственностью, дотошностью и плохо скрываемым нежеланием все
валить в общий котел и тут же немедленно пропивать. Выпить и погулять он,
правда, любил, но при этом сильно напрягался и явно высчитывал постоянно,
кто сколько заплатил и сколько при этом употребил. Так что особого
удовольствия от общения с Иваном Ивановичем прочие бичи не испытывали, но
держали его за своего, надеясь втайне, что жизнь и не таких обламывала.
Так или иначе, но в один распрекрасный день разнеслась молва, будто бы
Ивана Ивановича видели в аэропорту. И по слухам, был у него с собой билет в
один конец. куда-то на юга. Как водится, стали вспоминать тут же, не
замечалось ли за Иваном Ивановичем чего-нибудь странного последнее время, не
говорил ли он кому чего и так далее, а потом махнули рукой. Немец и есть
немец, что с него взять. Тем более что не до него было - сезон подходил, и
тайга ждала своих героев.
А когда первые бригады вернулись в город и уже были пошиты первые
бостоновые штаны, Иван Иванович неожиданно объявился и покаялся прилюдно.