"Воспоминания писателей ХХ века (эволюция, проблематика, типология)" - читать интересную книгу автора (Колядич Татьяна М.)

ВВЕДЕНИЕ

История русской мемуаристики начинается в XVIII веке. Она появляется как своеобразный отклик на конкретные исторические и социальные явления петровские преобразования и является выражением потребности разобраться в тех переменах, которые происходят в стране и людях. Поэтому авторами первых мемуаров становятся "птенцы гнезда Петрова", свидетели и участники событий, повлиявших на изменения в социальной и духовной жизни общества И.Желябужский, А.Игнатьев, Б.Курагин, А.Матвеев.

Первые включения биографического характера встречаются в литературе XI века. Подобным памятником, с точки зрения Н.Гудзия, является "Поучение Владимира Мономаха": "С литературной стороны «Поучение» интересно как очень незаурядный образчик популярного в древней и средневековой литературе жанра поучений детям, начиная от поучения Ксенофонта и Марии, вошедшего в Святославов Изборник 1076 г., и как первый на русской почве опыт автобиографического повествования".

Кроме того, в древнерусской рукописно-книжной традиции можно встретиться с разного рода памятными записями. Даже в таком строго официальном жанре как летописи сохранились личные оценки пишущего, взгляд на события глазами современников. Однако, подобного рода включения были скорее исключением, чем правилом, их нельзя назвать самостоятельными жанровыми образованиями, где воля автора определяла бы развитие сюжета, расстановку персонажей. Произведения подчинялись определенным, каноническим для той или иной эпохи жанрово-этикетным нормам. В целом над ними, если употребить выражение Люблянской, довлел "безличный характер средневекового исторического повествования".

Первые образцы произведений, основывавшихся на фактах личной жизни авторов, появляются в России в XVI веке. В основном это были "малые формы": письма, дневники, записки. Наиболее известна "Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским". Исследователи отмечают, что новизна этого произведения, равно как и "Посланий Ивана Грозного", в том, что ярко выраженная личность автора проявляется через стиль, включающий как элементы разговорного языка XVI века, так и публицистические обороты, деловую лексику. В произведениях впервые сделана попытка описать личную жизнь автора, быт, нравы эпохи. Изображение личной жизни начинает соотноситься с историческими событиями.

Однако, система литературных жанров ни русской, ни западно-европейских литератур вплоть до XVII века не знала автобиографии как самостоятельного жанрового образования.

Особое место в становлении мемуаров как жанра сыграло "Житие протопопа Аввакума", где соединились элементы биографии, жития и бытовой повести. Современные исследователи определяют его как совершенно новаторское произведение.

Известно, что жизнеописания святых, давшие начало житийной традиции, строились на основе соединения черт античной биографии выдающейся личности и приемов эллинистического романа. И в русской литературе жанр жития существовал в двух параллельно развивавшихся разновидностях — краткой (проложной) и более подробной (минейной).

Аввакум ломает традиционную схему жизнеописания, обычно состоявшего из краткого предисловия составителя, основной биографической части и заключительного восхваления. В его произведении отбор и расположение материала подчинены не отмеченной схеме, а обусловлены обстоятельствами жизни самого Аввакума. Из них отобраны наиболее важные и значительные события, отражающие общественную позицию автора.

Собственно автобиографические моменты соединяются в произведении с лирическими размышлениями и воспоминаниями. Одновременно автор вступает в полемику со своими противниками, воссоздает (в форме портретных зарисовок) образы своих противников и друзей. Это «житие» и «святого», и «грешника», и незаурядной личности, и человека, прожившего свою жизнь, прошедшего через определенные духовные и нравственные искания.

Аввакум использовал подвижность жития как формы, позволявшую соединить стилевые элементы различных жанров — богословских, фольклорных, новеллистических при доминирующем положении автобиографического начала, которое обуславливило основную проблематику произведения, расстановку действующих лиц, характер авторских оценок и систему художественных средств.

Рассматривая особенности авторского стиля в сочинениях Аввакума, основанных на фактах личной биографии, Н.Демкова, в частности, отмечает, что в сочинениях других авторов эпохи позднего средневековья и "переходной поры" встречаются приметы индивидуального стиля: "Эмоциональная экспрессивность текста, разговорная интонация свойственны публицистике Ивана Грозного, исповедальность тона может быть обнаружена в отдельных фрагментах сочинений Андрея Курбского или в сочинениях современников Аввакума; в личных посланиях царя Алексея Михайловича, в челобитной Василия Полозова, в сочинениях дьякона Федора, инока Авраамия и др.".

Именно за счет живой разговорной речи расширяются, по мнению исследователя, стилистические каноны традиционных жанров. Добавим также, что установка на разговорность предполагает введение повествовательной интонации и формы рассказа, разговора о произошедшем.

Кроме того, Демкова отмечает драматизацию повествования Аввакума, построение действия на конфликтных отношениях и, следовательно, сценичность организации.

Отмеченные особенности позволяют сделать вывод о том, что развитие форм авторского присутствия в повествовании приводит к разграничению изображающего и изображаемого, дистанцированию автора (повествователя, рассказчика) от героя (действующего лица произведения). Одновременно возникает ретроспективная направленность повествования, предполагающая фиксацию точки повествования, смену крупных и общих планов изображения, «режиссерский» монтаж фрагментов.

Подобные приемы станут ведущими при организации мемуарного текста последующих столетий. Кроме того, мемуаристы используют и введенную Аввакумом подвижную схему построения жизнеописания, позволяющую как усиливать романную структуру, так и превращать ее в фактографическое повествование.

Однако, созданные в прозе XVII века предпосылки для развития мемуарного жанра оставались не востребованными до примерно второй половины XVIII века, когда, как отмечалось, были созданы объективные предпосылки для развития жанра.

Во второй половине XVIII-начале XIX века наиболее интересными произведениями можно считать «Записки» (1771–1791) Екатерины II, а также "Жизнь и приключения Андрея Болотова" (1738–1793), «Записки» Е.Дашковой (1804). В конце столетия начинают создаваться и первые воспоминания писателей, в основном опубликованные в XIX веке — «Записки» Г.Державина (1811–1813), "Взгляд на мою жизнь" И.Дмитриева (оп.1866).

В работах современных исследователей, в частности, М.Билинкиса, Л.Гаранина, Л.Гинзбург, Г.Елизаветиной, А.Тартаковского, С.Травникова, показано, что именно в XVIII веке складывается традиция организации памятных записей о прошлом в единое художественное целое.

В исследовании Тартаковского проведен статистический подсчет основных публикаций и отмечено, что со временем происходит расширение состава авторов воспоминаний за счет выходцев из низов, представителей формирующейся интеллигенции. Тарковский относит появление мемуаров писателей к рубежу XVIII–XIX веков. Правда, он не рассматривает их как самостоятельную разновидность мемуаристики.

Поскольку в XIX веке складывается жанровая система, возникает понятие профессионального труда писателя и начинается история отечественной критики, можно говорить о том, в это время мемуары формируются как жанр, то есть как целостная эстетическая система, обладающая рядом типологических признаков.

Тогда же появляются первые отклики на мемуары и обобщающие исследования. В работах П.Пекарского и Н.Чечулина содержался обзор состояния мемуаристики XVIII века, автор-аноним (по мнению ряда исследователей О.Сенковский) рассмотрел состояние западноевропейской мемуаристики от ее зарождения до 30-х годов XIX века. Во второй половине XIX века свой обзор о современном состоянии жанра представил Г. Геннади.

Опубликованные в XIX веке рецензии В.Белинского, А.Бестужева — Рюмина, А.Пыпина, М.Семевского, Н.Чечулина, Н.Чернышевского и некоторые другие не устарели до настоящего времени.

В работе Белинского дано определение мемуаров, на которое ссылаются многие современные исследователи: "… Самые мемуары, совершенно чуждые всякого вымысла, ценимые только по мере верной и точной передачи ими действительных событий, самые мемуары, если они мастерски написаны, составляют как бы последнюю грань в области романа, замыкая ее собою". Таким образом, критик считал мемуары составной частью эпического рода литературы.

С данным утверждением четко соотносится другое наблюдение исследователя. Он рассматривал "исторические факты, содержащиеся в источниках, не более как камни или кирпичи: только художник может воздвигнуть из этого материала изящное здание". Белинский полагал, что важен не простой перечень фактов, а их отбор, умение автора создать из них выразительную картину.

Критик подчеркивает доминанту художественного начала над документальным, полагая, что особую ценность представляют такие мемуарные сочинения, которые не только убеждают в подлинности изображения, но и широко используют творческую фантазию — "верное воспроизведение фактов невозможно при помощи одной эрудиции, а нужна еще фантазия".

Выдвигая в качестве обязательного признака мемуаров типизацию изображаемого, Белинский тем самым признавал мемуары полноправным литературным жанром, в котором происходит отбор и организация фактов в соответствии с авторским замыслом, создание художественного образа. Таким образом, Белинский применил к мемуарам те же художественные критерии, что и к другим литературным произведениям.

Как отмечает Белинский, для автора мемуаров важно не только точно передать то или иное событие, но и художественно обобщить исторические и жизненные факты, достичь живости и увлекательности изложения. "Такова сила искусства: лицо, ничем не замечательное само по себе, получает через искусство общее значение, для всех равно интересное, и на человека, который при жизни не обращал на себя ничьего внимания, смотрят века, по милости художника, давшего ему своею кистию новую жизнь! То же самое и в мемуарах…". В последнем рассуждении практически намечаются возможные критерии оценки портретной характеристики (литературного портрета).

Отнеся мемуары к «пограничным» жанрам художественной прозы, Белинский одновременно отметил их жанровую неоднородность. Действительно, в его время мемуары не представляли сколько нибудь единообразного явления. В одних произведениях авторы пересказывали факты, в других — пытались воссоздать образную картину прошлого. Наконец, третьи авторы представляли картину прошлого такой, какую им хотелось бы видеть, а не ту, какая была на самом деле.

Поэтому Белинский дополняет и уточняет намеченные им свойства мемуаров в отдельных рецензиях и обобщающих статьях, как бы «прописывая» их признаки как отдельного эстетического образования. В качестве основного материала Белинский выбрал именно мемуары писателей, а не представителей других профессий. Критик считал, что в них ярче всего видны расматриваемые им художественные особенности.

В отзыве Н.Чернышевского на автобиографические произведения Г.Державина и Л.Толстого обозначены особенности эстетической организации подобного типа произведений.

Критик полагает, что мемуары обычно основаны на произошедших когда то событиях — "по этим происшествиям, как бы неудовлетворительно они ни были рассказаны, как бы неискусно они ни были подобраны автором мемуаров, все-таки знакомишься с нравами того века, с тем, что и как делалось тогда на белом свете".

Чернышевский также констатирует наличие в мемуарах типизированного изображения действительности: "….Как бы сильна ни была память, она не в состоянии удержать всех подробностей, особенно тех, которые не важны для сущности дела, но нужны для художественной полноты рассказа и должны быть заимствованы из других сцен, также оставшихся в памяти".

Итак, именно Белинский и Чернышевский еще в XIX веке определили, что мемуары писателей обладают теми же качествами, что и прочие литературные произведения: в них происходит типизация действительности, присутствует исторический взгляд на описываемое и отбор фактов. Их своеобразие определяется личным взглядом на описываемое, умением выразить в индивидуальной форме лично пережитое и увиденное.

Высказывания критиков определили положение мемуаров в литературном процессе. Но сам уровень развития литературоведения, преобладание исторического подхода, привели к тому, что в большинстве работ проблемы типологии жанров рассматривались недостаточно.

Часто первыми рецензентами становились не профессиональные критики и литературоведы, а сами писатели. Поэтому в XIX веке еще не сложилась практика оценки всех основных публикаций подобного рода, отклики единичны и не носят систематического характера.

После работ Белинского и Чернышевского появились исследования Г. Геннади, С. Минцлова, П.Пекарского, Н.Чечулина. В них мемуары рассматриваются как библиографический источник, выявляется корпус произведений, объединяемых данным понятием.

В работе Чечулина "Мемуары, их значение и место в ряду исторических источников" (1891), как бы был подвен итог определенному этапу развития мемуаристики. Автор сформулировал признаки мемуаров как цельной повествовательной системы, подчеркнул сходство мемуаристики и «второстепенных» литературных произведений.

Одновременно с работами библиографов начинается работа по публикации мемуаров предшествующего века, появляются "Записки русских людей" Сахарова. Оформляются и первые подборки воспоминаний как в отдельных сборниках, так и в журналах, среди которых ведущее место занимает "Русский архив"(1863–1917). Появляются и первые обобщающие публикации, авторы которых используют мемуары как источник (серии "Осьмнадцатый век" (1868-69), "Девятнадцатый век" (1872).

В конце века в энциклопедии Ф.Брокгауза и И.Ефрона появляется первая словарная статья, посвященная тенденциям развития жанра и предлагается деление мемуаров на военные, «мирные», дворцовые, бытовые, писательские.

Отметим, что предложенное в энциклопедии деление воспоминаний по тематическому и профессиональному признаку сохранилось и в последующих библиографических работах. В качестве примера можно привести пятитомный труд С.Минцлова "Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России и напечатанных на русском языке".

В указателе "История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях" материал, связанный с XIX веком, распределен следующим образом: Россия в целом (Социально-экономический строй, Экономическое положение, Промышленность и промыслы, Сельское хозяйство, Транспорт, Торговля, Финансы).

Большинство работ, написанных в XIX веке, носят описательный характер или посвящены анализу конкретных произведений. Однако, по сравнению с XVIII веком, в них не только не оспаривается значимость мемуаров как ценных документальных источников, но и признается их существование как самостоятельной эстетической системы. Правда, признаки мемуаров еще только намечаются, в основном встречается оценка содержательной, фактической стороны воспоминаний.

Иной подход был предложен в начале ХХ века Д.Овсянико-Куликовским. Вслед за Белинским и Чернышевским он считал, что мемуары "по праву могут быть рассматриваемы не как простая копия действительности, а как ее художественное обобщение и истолкование. К числу таковых в нашей русской литературе относятся "Семейная хроника" Аксакова и "Былое и думы" Герцена". Исследователь называет мемуарами те поизведения, где на первый план выступает личность самого художника, в большей или меньшей степени замаскированная вымыслом.

О читательском интересе свидетельствовуют обзоры критики. В одном из них говорилось: " Не далее как два-три года тому назад, перед войной, в литературе нашей самым интересным и «захватывающим» чтением оказались разные мемуары, воспоминания, биографии, автобиографии, подлинные исповеди и дневники, словом, подлинные документы человеческих опытов".

На протяжении первого тридцатилетия ХХ века количество выходящих произведений постоянно росло, что позволяет говорить как об активной деятельности их создателей, так и о хорошо налаженной публикаторской деятельности.

Внешней причиной общественного интереса к живым свидетельствам времени становятся социальные события: первая мировая война, революционные потрясения. Они обуславливают и интерес к прошлому, и издание исторической и документальной литературы. Как известно, именно в начале ХХ века появляется плеяда талантливых историков и философов, которые и представляют свой взгляд на развитие текущих событий. Публикации не остаются незамеченными, в периодической печати постоянно публикуются рецензии на подобные произведения.

Любопытны, например, выступления А.Воронского, одного из первых критиков литературы для подростков. Он не только подробно анализирует приемы воссоздания мира детства в произведениях Н.Огнева, Л.Пантелеева, но и создает ряд автобиографических произведений (в частности, повесть "За живой и за мертвой водой", 1929).

Особое место среди критического наследия Воронского занимают статьи, посвященные А.Белому ("Андрею Белому" (Мраморный гром) и М.Прусту ("Марсель Пруст (К вопросу о психологии художественного творчества)", "Искусство видеть мир (О новом реализме)". В них Воронский проводит переклички между своеобразием подхода писателей к прошлому, выделяя метафоризацию как главное свойство подобных текстов. Используя один и тот же прием (в частности, деталь), каждый писатель по — своему изображает собственный внутренний мир.

Значение статей Воронского заключается в том, что он устанавливает сходные явления в творчестве писателей одного времени. Дальнейшее изучение намеченных Воронским сопоставительных связей углубит общее представление о развитии авторского начала в мировой литературе ХХ века.

В частности, актуальным представляется включение в тот же ряд других произведений, создававшихся в тот же период в литературе русского зарубежья, в частности, "Жизни Арсеньева" (1927–1929) И.Бунина, "Детства Никиты" (1922) А.Толстого, «Богомолье» и "Лето Господне" (1933) И.Шмелева.

Интенсивное развитие мемуарного жанра в первое тридцатилетие ХХ века связано и с утверждением новых форм искусства, прежде всего модернистских и авангардистских, представители которых обосновывают свою эстетическую программу как в манифестах, так и в мемуарной форме.

В творческой среде символистов появилась и закрепилась идея «жизнестроительства». Как отмечает В.Руднев, в данном случае стояла задача: "снять оппозицию… между своей жизнью и своим творчеством, мифологически отожествить их".

Известно, что с ранней юности работал над своими воспоминаниями В.Брюсов. Он любил слушать рассказы стариков (деда о Пушкине, П.Бартенева о его секретарской работе в "Русском архиве"). Через их истории он зримо представлял себе прошлое. Одновременно он определял и собственную роль в текущей истории.

Когда после смерти Брюсова было собрано его творческое наследие, оказалось, что важной составляющей в него вошли мемуарные материалы: дневники, которые он вел на протяжении многих лет, варианты автобиографий, литературные портреты, мемуарные очерки, повествование о своей семьи, детстве и юности.

Публикуя в 1994 году часть наследия Брюсова, В.Молодняков так определил задачи, стоявшие перед автором: "Одно из первых сознательных побуждений и действий Брюсова-литератора — зафиксировать происходящее, отобразить не только внешние событий, но и движения души, становление личности, стремясь проникнуть в самую суть вещей. Позднее это станет одним из важнейших писательских и человеческих качеств Брюсова".

Исследователь подчеркивает значение мемуарных записей Брюсова как своеобразной творческой лаборатории. Он сравнивает стремление Брюсова быть историком своего времени с подходом к прошлому Пушкина, отмечает тяготение к самовыражению у Л.Толстого и А.Герцена. Приведенный В.Молодяковым сопоставительный ряд примечателен, он позволяет говорить о наличии традиции.

В ХХ веке продолжается традиция создания переписки отдельных деятелей между собой в значимые для них периоды жизни. Причем среди авторов подобных циклов могли оказаться как профессиональные литераторы, так и близкие к их окружению люди.

Особое значение для развития мемуаристики ХХ века имели публикации на страницах журналов "Красный архив"(1920-30), "Красная новь"(1921-42), в альманахах "Земля и фабрика"(1928–1931), "Год XVI"(1934).

Отметим также двадцатитомное издание "Архив русской революции", издававшееся с начала 20-х годов в Берлине Г.Гессеном. Воспоминания писателей вошли в него важной составляющей, что подтверждает осознание составителями их художественной и источниковедческой ценности (укажем "Киевскую эпопею" Р.Гуля). Хотя данное издание оставалось недоступным в России на протяжении почти шести десятилетий, его опосредованное влияние на русскую мемуаристику очевидно.

Практически сразу же после революции в Москве и Петрограде начало выходить несколько серийных изданий, некоторых из которых продолжали печататься до середины тридцатых годов ("Памятники литературного быта", "Русские мемуары, письма и материалы", "История и современность", "Белое дело"). Мемуарные тексты часто занимали большую часть объема подобных изданий.

Своеобразным итогом развития русской мемуаристики первого периода ХХ века станет публикация мемуаров на рубеже двадцатых-тридцатых годов представителей модернистких течений, которые в начале ХХ века свое мнение о новом искусстве выражали в форме дневников и писем: произведения В.Пяста «Встречи» (1929), "Годы странствий" (1930) Г.Чулкова, О.Форш "Сумасшедший корабль" (1931), В.Каменского "Путь энтузиаста" (1931) и "Юность Маяковского" (1931), Б.Лифшица "Полутораглазый стрелец" (1933) и некоторые другие.

Свою задачу А.Крученых, например, определяет следующим образом: "Делаю это не из «эгоцентризма», а просто потому, что моя биография в известной степени восполняет воспоминания о моих товарищах по искусству…. Теперь, когда история футуризма уже вошла в общую историю литературы, становится необходимым полная биография.

Деятелей каждого литературного направления — реалистов ли, символистов ли, романтиков и т. п. отбирают, в конечном счете, экономические и социальные факторы. Это они подготовляют иту или иную группу писателей или художников к ее роли в искусстве. Вот почему мы часто без труда наблюдаем сходство биографий участников подобных групп, хотя эти люди выросли далеко друг от друга, ничего не зная о своих будущих друзьях и даже не сознавая себя зачинателями определенного направления.

Завершается развитие одного цикла искусства, и настает пора развертываться другому".

В конце 20-х годов по инициативе Горького был основан "Кабинет мемуаров". Ряд мемуарных книг был издан в основанной им серии "История фабрик и заводов". Однако, к концу тридцатых годов поток мемуарной литературы стал уменьшаться и постепенно почти сошел на нет. Хотя мемуары и появляются достаточно регулярно, они практически не влияют на литературный процесс.

Некоторые из публикуемых произведений получают отклики в прессе и критике. Интересна позиция Ц.Вольпе, рассмотревшего мемуарный жанр как сложившийся литературный феномен и показавшего, что мемуаристика является полноправной составляющей литературного процесса. Вольпе впервые ставит вопрос о роли мемуарного начала в творчестве писателей различных направлений — Б.Лифшица и А.Белого, М.Зощенко и А.Грина. Однако, из-за объективных условий (репрессий тридцатых годов и военных событий) выводы Вольпе вошли в научный обиход только в девяностые годы.

Несмотря на то, что в разнообразных печатных изданиях появляются отклики на многие произведения, публикуемые в отдельных изданиях и в периодической печати, в это время не создаются обобщающие исследования. Исключением можно считать серию статей Луначарского о Горьком, наиболее значимой из них является статья "В зеркале Горького".

Интересно и предисловие критика к переизданию «Записок» А.Болотова. Практически впервые Луначарский доказал, что мемуары даже непрофессиональных авторов имеют несомненную эстетическую ценность и должны стать объектом филологического исследования.

Остановимся на первой в ХХ веке энциклопедической статье "Мемуарная литература", появившейся в начале тридцатых годов. Одним из ее авторов является Н.Бельчиков. В своей части статьи он проследил историю возникновения данного жанра, определил его типологические особенности. Бельчиков дал и одну из первых классификаций, вычленив отдельные форм, назвав среди них дневники, записки, биографические и автобиографические произведения, к последним он и форму исповеди. Одновременно исследователь обозначил их основные признаки.

В качестве основного критерия исследователь избрал эволюцию жанровых форм (от более простых к сложным). Бельчиков отметил, что мемуары писателей составляют самостоятельный раздел их творчества, обладая собственными поэтическими особенностями. Традиционно сложившийся взгляд на них как на исторический источник является односторонним. Мемуары представляют не только историческую, но и художественную ценность, поэтому они должны изучаться наряду с другими произведениями писателей. По существу в данной статье была впервые сформулирована целостная научная программа изучения мемуаров как жанра, к сожалению, в большей части так и оставшаяся неосуществленной.

Вместе с тем нельзя не отметить и идеологизированный подход исследователя, выразившийся, в частности, в заострении некоторых оценок в соответствии с требованиями времени (деление мемуаров на социально-политические и социально-исторические).

Развитие и изучение мемуарных жанров сороковых годов определялись обстановкой военного времени. Основными формами произведений стали дневники, письма, записки. "Сложные обстоятельства в значительной мере определили и характер мемуарных произведений тех лет, — отмечал один из исследователей. Это, как правило, были произведения небольших жанров очерки, некрологи, рассказы. Необходимая оперативность создания таких произведений приводила, естественно, к строгой их лаконичности, сжатости и одновременно к большой концентрированности материала".

Интерес к дневниковой форме характерен для особенно напряженных периодов истории. Так в годы войны появляются произведения, написанные в форме дневников (произведения А.Фадеева, М.Шагинян, В.Ставского).

Осмысление произведений, посвященных военным событиям, начнется позже, подробное описание встречается прежде всего в работах Н.Семенцовой, Л.Оляндер. Авторы рассматривают мемуаристику как жанровое образование, входящее в документальную прозу. Исследователи полагают, что к анализу мемуарных произведений следует подходить с теми же критериями, что и к другим жанрам художественной литературы.

После войны вновь появляются более объемные произведения. Некоторые из опубликованных произведений задумывались в военный период или публиковались частями. Выход воспоминаний В.Вересаева, Н.Телешова, К.Чуковского позволил дополнить сведения о литературной жизни конца XIX–XX веков. Правда, некоторые критики считали выход книги Н.Телешова несвоевременным, поскольку в ней домиировала тема прошлого, а не текущие события.

В связи с юбилеями были собраны и частично опубликованы воспоминания о Багрицком, Горьком, Маяковском, Чехове. К памятным датам писателями были написаны воспоминания, в основном, в форме литературного портрета.

В 1948 году начала выходить серия "Литературные мемуары". В конце 50 х годов появляются и другие серии — "Театральные мемуары", "Военные мемуары", "Писатели о себе".

Публикаторская деятельность пятидесятых годов (в частности, подготовка академического собрания А.Герцена) и усилившийся в период «оттепели» интерес к личности можно считать поворотными моментами в развитии мемуаристики.

Обширный корпус мемуарных произведений, появившихся в это время, позволил некоторым критикам заговорить о начале второго периода развития мемуаров ХХ века.

Но все же отношение к мемуаристике как к самоценному литературному явлению утвердилось лишь во второй половине шестидесятых годов. Подобный подход встречается в ряде диссертационных исследованиях (Г.Гюбиевой, Г.Елизаветиной, С.Травникова, Г.Токаревой). Все чаще исследователи ведут разговор не о мемуаристике или мемуарной литературе, а о мемуарном жанре.

В монографии В.Кардина "Сегодня о вчерашнем" (1961) на большом фактическом материале автор показывает, что на мемуары распространяются те законы, которые свойственны любому литературному произведению. Вместе в работе встречаются и противоречивые суждения, с одной стороны, Кардин требует от мемуариста избавляться от мелочей, а с другой, выступает за фактическую точность описываемого.

Отметим, что, признавая значение документальной составляющей, автор считает, что применительно к мемуарам писателей (которые он назвает мемуарной классикой) следует говорить не о фактической, а о психологической достоверности. Художественными мемуарами Кардин считает те, в которых автору удалось показать преломление истории в своей личной судьбе.

Примерно одновременно с работами Кардина появились работы М.Кузнецова. Отмечая, что мемуарная проза является цельным художественным явлением, Кузнецов показывает, что "поднимаемые в ней проблемы находятся в самом центре духовных интересов современности".

Хотя автор и не говорит о мемуарах как о жанре, он выделяет отдельные разновидности (мемуарную повесть, мемуарный роман, мемуарную эпопею). Он полагает, что если мы называем произведение Герцена "Былое и думы" (1852-68) романом, то можно говорить о том, что "Повесть о жизни" (1945-63) К.Паустовского и "Люди. Годы. Жизнь"(1960-65) И.Эренбурга также являются романами.

Кузнецов полагает закономерным появление во второй половине шестидесятых-семидесятые годы произведений крупной формы. Он считает эпичность органическим качеством писательской мемуаристики. Кузнецов также проводит различие между мемуарной прозой и документальной. Он не отрицает наличия в мемуаристике документальной составляющей, но доказывает, что оно занимает подчиненное место по отношению к эпическому началу.

Автор работы согласен с Л.Гинзбург, отметившей, что "мемуарная литература — в выдающихся своих образцах является полноценным материалом для изучения принципов изображения человека. Мемуары высшего уровня, сохраняя свою специфику и в то же время пользуются методами (нередко они обновляют их и заостряют) выработанными современной и предшествующей литературой".

Л.Гинзбург, например, отмечает, что "литература, не включенная в традиционный ряд", к которой она и относит произведения биографического характера, "необычным, неожиданным образом проникает в душевную жизнь, предсказывая будущие открытия художников". В качестве примера Л.Гинзбург приводит «Исповедь» Руссо, видя в ней "живое, поразительное предвосхищение аналитической прозы XIX и XX веков".

В нашем кандидатском исследовании "Мемуарно-биографические произведения 70-х годов. Проблематика и жанр" (1979) содержалась одна из первых попыток проследить историю становления жанра мемуаров писателей ХХ века.

Автор работы учел характерологические признаки мемуаров, обоснованные в работах А.Галича, А.Тартаковского и И.Шайтанова, жанрово-тематическую концепцию Л.Гаранина, классификацию на основе различий композиционного характера, устанавливаемую Н.Костенчик и некоторые другие. В отдельных главах учтены точки зрения на конкретные рассматриваемые проблемы.

В работах И.Шайтанова выделяются литературные достоинства мемуаров, отмечаются следующие признаки: своеобразие сюжета, памяти, понятие объективности. Автор проводит различие между мемуарами, литературным портретом и автобиографией. Основной проблемой исследователь считает историческую точность и возможность субъективного отношения к описываемому. Шайтанов, 1, 2, 3.

Иногда, вместо понятия «жанр» исследователь предлагает иметь дело с мемуарным текстом, поскольку только на уровне единого текстового пространства с разнообразными взаимоотношениями действующих лиц, где воплощена авторская модель мира, организуется особое пространство, и можно говорить о существовании каких-то общих типологических признаков. И.Шайтанов приходит к необходимости обозначить как дефинитивную единицу не мемуарный жанр, а более крупное образование. "Мемуары не дублируют роман, пишет И.Шайтанов, — у них свой оттенок времени". Шайтанов, 3, с.76.

В работе М. Билинкиса мемуары изучаются как особое текстовое пространство: "Мемуарная литература есть собственно мемуарный жанр, тогда как мемуарный текст (сообщение о событии, очевидцем которого, по утверждению автора, он являлся) может содержаться в произведениях других жанров. Тексты могут пересекаться, т. е. сосуществовать в одном жанре, жанры же не пересекаются в гомогенной читательской среде. Например, в XVIII веке «Житие»… Аввакума воспринималось современниками только как житие, тем более, что установка на подобное восприятие была заложена в названии текста. Только в ХХ в. данный текст мог восприниматься неспециалистом — да и специалистом при определенных условиях — как мемуарный или беллетристический".

Соглашаясь с правомерностью данного подхода к изучению мемуаров писателей как жанра на основе определения специфики мемуарного текста, отметим, что обязательными внешними признаками организации мемуарного текста нам представляются следующие: создание авторской модели мира, предполагающей создание особой системы координат, где в центре находится жизнеописание писателя.

Индивидуальный психологический опыт трансформируется и организуется по законам романного повествования. При этом речевые конструкции (типа "я помню", "я вспоминаю", "так было") способствуют организации действия в единое целое на основе ассоциативно-хронологических или причинных связей.

Кроме того, мемуарный текст отличает постоянная оппозиция тогда/теперь, влияющая не только на систему координат, но и на создание четкой противоположности автора — повествователя и героя. Идентичность автора позволяет определить статус автора, связать изображаемого персонажа с конкретной личностью.

Конечно, следует говорить об условности подобного героя, автопсихологической идентичности или о психологическом раскрытии индивидуальности в субъективно воспринятых событиях. Особое внимание писателем уделяется приемам создания фактической основы, реконструированию автодокумента, важной составляющей подобного текста. Открыто выражая свою позицию, автор насыщает повествование разнообразными деталями.

В ряде исследований отмеченные нами признаки также обозначаются как значимые. В докторской диссертации "Украинская писательская мемуаристика (Природа, эволюция, поэтика)" (1991) А.Галич выделяет следующие признаки мемуаров: субъективность или личностное начало, обращенность в прошлое, документальность, наличие двух временных планов, двойная точка зрения автора на события (автора и его героя).

Исследователь полагает, что автор не размещает повествование внутри только одного временного измерения, события всегда вызывают у мемуариста определенные ассоциации, поэтому всегда присутствуют время настоящее и время прошедшее. В образной форме писатель отражает определенный взгляд на действительность (свой взгляд на прошлое). Галич, с. 15.

Гаранин относит мемуары к документальным жанрам, которые "переместились в послевоенный период с периферии литературы к ее центру". Свою классификацию А.Гаранин основывает на присутствии в прозе документального образа. Гаранин, с.5 Исследователь находит его в мемуарной литературе, начиная с античности, когда появились первые образцы жанра.

Подобный подход представляется нам слишком широким. В один ряд включаются самые разные произведения: не только собственно мемуары, но и произведения других жанров — очерки, документальные рассказы. Правда, заметим, что исследователь отчасти прав, когда говорит, что перегруженность фактами приводит в мемуарном тексте к возникновению очерковой описательности. Гаранин, с. 9.

Гаранин также приходит к выводу, что структура мемуарного жанра позволяет говорить о нем как о цельной структуре, мемуарным произведениям свойственен личностный, автобиографический характер, осознанная авторская позиция. "Внутренняя граница жанра обусловлена наличием определяющих признаков мемуарной литературы, то есть обязательностью и неразрывностью трех основных компонентов жанровой структуры — авторского «Я», времени и события (цепи событий и т. д.)".

В работе Е.Николаевой "Мемуары в творчестве Льва Толстого" (роль традиций мемуаристики в произведениях писателя) отмечается, что "мемуарная литература во всех ее разновидностях до сего дня представляет собой одно из самых неустойчивых и свободных жанровых образований"."…Эволюция мемуарной литературы шла путем сближения с общим литературным процессом, путем преодоления различных условностей к наиболее свободной и раскованной форме выражения. Ведущим в этом движении было постепенное становление авторского «я», отражавшего процессы формирования личности, характерные для разных периодов истории русской культуры". Николаева, с.27.

В работах В.Пискунова началось исследование своеобразия поэтики мемуаров писателей русского зарубежья. Пискунов, 1,2. Теперь перед исследователями стоит задача объединения двух потоков русской словесности в единую линию развития с учетом многочисленных публикаций. Анализ отдельных произведений содержится в работе В.Агеносова "Литература русского зарубежья". Автор указывает и на некоторые особености писательской мемуаристики, в частности, на роль контекста.

Во второй половине ХХ века началось и исследование отдельных жанров. Г.Волгин в работе "Самое заветное. Записные книжки писателей" попытался класифицировать мемуары на основе извлечений из дневников и записных книжек писателей.

Более подробную и всестороннюю классификацию дает Н.Банк. Она не только характеризует дневники, но и показывает тансформацию записных книжек и дневников, приемы создания дневниковой книги. Банк также выделяет дневниковое начало, которое иногда становится составляющей некоторых произведений.

Следует отметить исследования, посвященные отдельным жанровым дефинициям. В работах В.Барахова, посвященным анализу литературного портрета, определены особенности данной разновидности мемуаров как особого жанра мемуарно — биографической прозы. В дальнейших исследованиях были продолжены наблюдения над поэтикой литературного портрета.

А.Тартаковский подробно рассматривает воспоминания и дневники, объединяя под мемуаристикой две группы родственных источников воспоминания и дневники: "дневники как исторически первичная и простейшая форма запечатления личностью опыта своего участия в исторической жизни и воспоминания (мемуары в узком смысле слова) как более сложная и развитая форма мемуарной культуры. — Тартаковский, 3, с.8.

Травников исследует в своих публикациях путевые заметки. В работах Г.Макогоненко рассмотрено превращение письма из бытового явления в факт литературы.

Параллельно велась работа по исследованию мемуарного наследия отдельных авторов, на сегодняшний день наиболее подробно изучены произведения А.Белого, М.Горького, В.Катаева, В.Каверина, К.Паустовского, М.Шагинян, И.Шмелева. Правда, некоторые исследования страдают описательностью, констатацией отдельных фактов, простым указанием на наличие традиции (например, отмечается связь с творчеством Л.Толстого).

Г.Елизаветина, Е.Николаева, Г.Токарева и некоторые другие продолжили изучение мемуаристики ХIХ века, наметив эволюцию развития мемуарного жанра как с точки зрения развития проблематики, так и движения речевых форм.

Одновременно началось исследование отдельных этапов развития мемуарного жанра (например, Б.Дуровым были рассмотрены мемуары деятелей народовольческого движения).

Работы Г.Орловой посвящены автобиографической литературе рубежа XIX–XX веков. Она рассматривает ее как разновидность художественно-документальной литературы, полагая, что в начале века наблюдается "подчеркнутая авторская субъективность". Орлова отмечает наличие двух традиций развития автобиографической прозы, с одной стороны, идущей от Толстого, с другой от Герцена и М.Салтыкова-Щедрина. Своеобразие произведений данного типа она видит в подходе к герою, который создается на основе опыта автора произведений.

Наряду с термином "автобиографическая проза" использовались и другие, в частности, термины "художественные"/ «нехудожественные» мемуары, "художественно-документальное направление". Они появились во время дискуссий 60-70-годов, когда происходил процесс оценки критикой новых литературных явлений. Термин отражает читательское восприятие мемуаров. Воспоминаний писателей практически не рассматриваются как самостоятельное жанровое образование.

Наиболее подробно мемуары изучены в работах историков. В монографии Тартаковского определены два основных подхода: "использование мемуаров как неких «запасников», «резервуаров» фактических знаний о прошлом, как носителей информации об отраженной в них эпохе, как источников для познания ее истории.

Другой подход предполагает исследование мемуаров в плане их собственной истории, как «остатков» породившей их социально психологической среды, как памятников идейного движения и общественно-исторической мысли эпохи своего создания, вне которых сама эта эпоха не может быть правильно понята". Тартаковский, 2, с.4. Второй подход позволяет, с точки зрения исследователя, изучать мемуаристику не только как источник, но и как литературно — исторический жанр, имеющий свои видовые признаки.

Среди таковых Тартаковский прежде всего отмечает "непосредственно и открыто выраженноеичностное начало", когда рассказ о прошлом строится "через призму индивидуального восприятия". "Личность автора выступает, таким образом, как организующий стержень мемуарного повествования, его структурная доминанта". Тартаковский, 1, с. 26, 27.

Исследователь приходит к выводу, что право автора на субъективность (авторское видение и осмысление событий) является типологическим признаком любых мемуаров. Как видовой признак он выделяет "ретроспективный характер воссоздания действительности и память как его специфическое средство". Тартаковский, 1, с.34.

Правда, сам Тартаковский рассматривает мемуары прежде всего как источник, поэтому и привлекает для исследования весь корпус мемуарных текстов, а не только мемуары писателей.

В.Голубцов также рассматривает мемуары как источник, который отличается не только "способом, но и характером воспроизведения прошедших событий. Мемуарист излагает личную точку зрения о прошлом в живой, образной форме. В воспоминаниях находят отражение индивидуальные качества автора, его мировоззрение и политические взгляды, складывающиеся на основании его собственного жизненного опыта. Связанные с этим особенности в изложении фактов, событий, в характеристике людей принято называть субъективностью мемуаров". Голубцов, с. 48.

Анализируя появившиеся исследования, он приходит к выводу, что "к воспоминаниям предъявлялись требования, уместные лишь по отношению к научному исследованию". Голубцов, с.6. Только в пятидесятые годы большинство историков признали право мемуариста на личную точку зрения на события прошлого.

Голубцов выделяет несколько периодов развития мемуаристики в ХХ веке. Первый — до начала 30-х годов. Он характеризуется значительным размахом в издании мемуаров. Второй период — примерно до середины 50-х годов. Издание мемуаров было практически прекращено. Третий период начался с середины 50-х годов, когда возникает широкий поток мемуарной литературы. Голубцов, с. 35–36

Подобное деление признают практически все исследователи, поскольку оно основывается на публикаторской деятельности, вызванной интересом к личным свидетельствам прошлого.

В работе С. Дмитриева впервые в историографии отмечены характерные черты эволюции русской мемуаристики XVIII–XIX веков и обозначены некоторые разновидности.

Следует отметить глубокое и всестороннее изучение языковой структуры мемуаров XVIII–XIX веков в работах лингвиста Н.Николиной.

Особую сложность вызывает определение мемуаров как жанра. Единой точки зрения по данному вопросу не существует, рассматриваются особенности мемуарной литературы. В имеющихся энциклопедических изданиях обозначены признаки мемуаров как жанра, дана их эволюция и проведено различие между отдельными разновидностями мемуаров, а также с другими жанровыми образованиями.

В статье Р.К. проводится классификация мемуаров на основе характера интерпретации автором событий. Исследователем выделяются дневники, воспоминания или записки, автобиографии, исповедь и биографические воспоминания (последние две формы как разновидности биографических воспоминаний), некрологи.

Определяя мемуары как жанр повествовательной прозы, Л.Левицкий вслед за Р.К. отмечает его пограничный характер. В качестве главной особенности мемуаров он выдвигает типизированное изображение действительности. Благодаря данному качеству мемуары можно отграничить от таких видов повествовательной прозы, как биографии, исторические очерки, дневники. Среди других форм в его статье упоминаются также автобиографии, исповеди и литературные портреты.

По мнению Левицкого, "мемуарист, воспроизводя лишь ту часть действительности, которая находилась в его поле зрения, основывается преимуществено на собственных непосредственных впечатлениях и воспоминаниях; повсюду на переднем плане или он сам, или его точка зрения на описываемое. Неполнота фактов и почти неизбежная односторонность информации искупаются в мемуарах живым и непосредственым выражением личности их автора, что является ценным «документом» времени".

Анализ имеющихся точек зрения позволяет прийти к выводу, что исследователи объединяют родовые и видовые признаки. Тартаковский определяет мемуары XVIII века как жанрово-видовое образование. Тартаковский,1, с. 6.

Ю.Петляков отмечает, что, "обозначая мемуары как "мемуарно-автобиографический жанр", обычно исследователи объединяют родовое понятие «мемуары» и видовое — «автобиографию», термин, обозначающий в ряде случаев один из жанров мемуарной литературы. Петляков, с.4.

Исследователь предлагает обозначить мемуары (воспоминания) термином "мемуарная литература" и включить в него как разновидность мемуарно-автобиографическое образование.

Вероятно, соединение двух начал мемуарного и авторского вытекает из особенностей развития литературного процесса ХХ века, отличительной особенностью которого часто является межжанровый синтез. Мемуарное начало предполагает ретроспективное видение событий прошлого, авторское связывается с выражением личной позиций на описываемое.

Возможно также определение современных произведений как мемуарно-биографических, когда отдается не столько личному взгляду на описываемое, сколько постановке в центр повествования биографии пишущего (я вспоминаю о прошлом и определяю его в соответствии с собственными творческими, житейскими и социальными установками).

Следовательно, в самом определении произведений закладывается основная сюжетообразующая линия — акцентировка на воспроизведении психологических переживаний на фоне общественных событий (автобиографические произведения) или биографии конкретного человека в контексте времени (биографические произведения). Первая часть определения — мемуарно-автобиографические или мемуарно-биографические позволяет отличить данные формы.

Автор работы полагает, что первоначальное определение произведений о прошлом, где доминирует личный взгляд на былое, как мемуары является более точным. В этой связи целесообразно выделять автобиографический и мемуарнобиографический роман как разновидности мемуаров писателей.

Кроме того, со временем отдельные формы обрели собственный статус и стали рассматриваться как самостоятельные жанровые образования.

Существует и точка зрения, согласно которой жанр выступает как конструктивная парадигма художественного произведения. Тогда получается, что каждое отдельно взятое произведение может рассматриваться как жанровое целое. Понимание романа как структуры имеет важное значение для уточнения внутрижанровых дефиниций. Представляется правомерным использование произведений отдельных писателей в качестве материала для выделения тех или иных разновидностей мемуарной прозы. А.Эсалнек прямо указывает на то, что при иследовани жанровых особенностей произведений больших писателей "индивидуальные жанровые или стилевые вариации произведений являются и типологическими"

Подобная классификация, вероятно, применима к таким разновидностям как стихотворный мемуарный роман (в качестве примера можно привести произведения С.Маршака и Н.Оцупа) или роман в диалогах ("Разговоры" С.Волконского и "Повесть о моем друге Игоре" Н.Носова). В диссертации Е.Болдыревой, например, исследован автобиографический роман. Исследовательница подходит к нему как к "текстовой структуре", имеющей свою системцу координат, в которую автор встраивает жизнеописание". Однако, чаще как отдельное жанровое явление рассматривается литературный портрет.

При установлении жанровых признаков следует также учитывать как качества, которые отличают именно данное образование, так и их соотнесенность с конкретным временем восприятия. Ю.Тынянов, например, замечает, что "давать статическое определение жанра, которое покрывало бы все его проявления, невозможно: жанр смещается; перед нами ломаная линия, а не прямая его эволюции"."… Самый жанр — не постоянная, не неподвижная система…" Тынянов, с.256.

Существует и другая точка зрения: "В современном литературоведении при определении жанра учитывается целый ряд факторов: образная структура произведения, определяемая ею композиция, сюжет, приемы художественного мастерства писателя, своеобразие изображаемого материала и авторского отношения к нему, а также исторические условия бытования жанра, определяющие изменения в его глубинах, т. е. отмирание устаревших жанров и появление новых".

Справедливо и замечание Ю.Лотмана: "В пределах одной и той же эпохи существуют разные жанры текстов, и каждый из них, как правило, имеет кодовую специфику: то, что разрешено в одном жанре, — запрещено в другом".

Вероятно, подобный подход возник потому, что писатель создает в любом художественном произведении особый мир и населяет его персонажами. Поэтому и существует мнение о произведении как о замкнутой системе со своими законами организации пространственно — временной системы. Подобная моделированность повествования и обуславливает необходимость изучения текстового пространства произведения.

И.Смольнякова выдвигает в качестве критерия определения специфики мемуаров наличие субъектно-объектных отношений. Автор выводит типологические особенности жанра, основываясь на частных особенностях поэтики отдельных его разновидностей. Однако, выделение в качестве одного или доминирующего признака какого-либо приема сужает рамки исследования и не может служить основанием для определения особенностей жанровой модели.

Ведь иногда сочетаются, отдельные признаки романа и очерка, путешествия и лирической повести, хроники и элементов дневникового характера. В них бывает трудно выделить объектные отношения, они выражаются опосредованно, например, через косвенную авторскую характеристику.

Доминирующий личный взгляд на описываемое определяет как структуру повествования, так и расстановку действующих лиц. Он же влияет на авторский стиль. Следовательно, нужны разнообразные критерии оценки мемуаров как жанра, где субъектно-объектные отношения станут одним из признаков.

Сложность разграничения жанровых границ мемуаров приводит к необходимости пользоваться как рабочим понятием «метажанр». В данном случае оно становится синонимом понятию "мемуарный жанр" (воспоминания). Его использование позволяет отразить сложный контаминационный характер структуры мемуаров. В частности, выделить внутри мемуарного метажанра литературный портрет, который может существовать как в составе воспоминаний (как часть мемуарно-биографического романа или повести), так и представлять собой самостоятельное в структурном отношении целое.

Сами писатели часто говорят о сложной организации своих произведений, подчеркивая одновременно склонность к рассказыванию (повествованию) и привлечению фактов памяти (документальной основе описываемого). В центр выдвигаются события и переживания конкретной личности. Так, "Золотую розу" Паустовский называл "автобиографической повестью": "… Это не мемуары, но именно повесть, где автор волен отступать от подлинных событий. Но в главном я более или менее придерживаюсь этих событий. В автобиографической повести я пишу о своей жизни, какой она была в действительности". Паустовский, т.4, с.128.

Писатель одновременно подчеркивает наличие автобиографической составляющей как струтурообразующей основы и свободное расположение фактов собственной жизни. Вместь с тем он не отрицает, что приводимые сведения соответствуют действительно бывшему и пережитому.

Отмечая постоянную соотнесенность мемуарного и документального начала в мемуарном произведении, В.Апухтина приходит к выводу, что мемуары писателей относятся к мемуарно-биографическому направлению: "В этом ряду, но полностью принадлежа к художественной литературе, заняли свое место мемуарно-биографические произведения, синтезирующие личный и общественный опыт писателя, содержащие историю личности. В них свобода художника в известной мере ограничена требованием исторической правды, чувством меры, такта… когда речь о реальных прототипах героев произведения; тем не менее субъективность видения, изображения почти неизбежна, так как автор повествует о своем восприятии реальных людей и событий". Апухтина, с.208.

Апухтина определила появившиеся за десятилетие произведения ("Владимирские проселки" В.Солоухина, "Мой Дагестан" Р.Гамзатова, "Дневные звезды" О.Берггольц, "Лето моего детства" и "Чистые пруды" Ю.Нагибина, "Святой колодец" и "Трава забвенья" В.Катаева, "Последний поклон" В.Астафьева, "Человек и время" М.Шагинян) как мемуарно-биографические. Апухтина, с.209.

Разновидности "мемуарной литературы" рассмотрены в статье Т.Мараховой, выделившей автобиографию, письма, дневники, автобиографии, мемуарно-автобиографические произведения.

Однако, сами критерии выделения произведений оказались расплывчатыми, в один ряд входят автобиографическая трилогия Л. Толстого и рассказы М.Горького из цикла "По Руси", в которых автобиографическая составляющая занимает подчиненное место, не влияя на организацию структурного целого. Однако сам принцип жанровой дифференциации, намеченный в работе Т.Мараховой получил достаточное теоретическое обоснование.

К данной классификации можно добавить записки, путешествия, биографию, воспоминания в форме диалога, мемуарно-биографические произведения (романы, повести), хроники, дневники, дневниковые книги, путешествия, исповеди, воспоминания, литературный портрет мемуары — исследования, мемуарно биографические повествования об исторических лицах, "повесть о детстве".

Обратившись к форме воспоминаний, писатели использовали имеющийся опыт развития эпического рода литературы и создали новые формы. Некоторые из них не встречались в литературе XIX века.

Л.Григорьева относит к разновидностям автобиографической литературы "книги подведения итогов", "книги о детстве", "автобиографические мемуарные книги", "эссеистическую прозу".

Подвижность и неопределенность критериев сказалась в том, что в 80 ые годы исследователи в основном использовали термин мемуарно-автобиографические произведения.

Различие между мемуарно-автобиографическими и мемуарно биографическими разновидностями мемуаров писателей проведено в первой главе работы.

Обобщая вышесказанное, автор работы предлагает следующую классификацию.

1. Собственно мемуарные жанры: автобиографии, записки, дневники и дневниковые книги; путешествия, исповеди.

2. Жанры, сложившиеся на основе общелитературных аналогов: мемуарно-биографические рассказы, повести, романы, цикловые образования, мемуарные эпопеи. Своеобразие мемуаров в стихах и в диалогах.

3. Смешанные жанры мемуарной литературы: мемуары-исследования, мемуарно-биографические повествования об исторических лицах, "повесть о детстве".

4. Воспоминания писателей как самостоятельная разновидность мемуаристики.

В настоящее время сложилось несколько подходов к изучению мемуаров: типологический, фактографический и историко-источниковедческий.

Первый подход предполагает изучение особенностей мемуарного жанра. Он связан с исследованием воспоминаний как самостоятельной разновидности литературы. Обычно рассматриваются мемуары представителей разных социальных групп, история развития воспоминаний, отдельные особенности произведений.

Фактографический подход является наиболее распространенным. В данном случае воспоминания изучаются в основном как источники разнообразных сведений — исторические, культурологические, литературоведческие. Или как некие «запасники», резервуары фактических сведений о прошлом; материалы, необходимые для познания языковых особенностей, быта и нравов определенной эпохи, своеобразия общественных, социальных и культурных взаимоотношений.

Благодаря богатству содержащихся в них сведений воспоминания часто становятся тем «фундаментом», на основе которого историки и писатели создают свои произведения о прошлом.

Историко-источниковедческий подход используется в основном историками и литературоведами. Он предполагает исследование не только самих памятников и содержащихся в них сведений, но и изучение мемуаров в плане их собственной истории, "как «остатков» породившей их социально-психологической среды, как памятников идейного движения и общественно — исторической мысли эпохи своего создания, вне которых сама эта эпоха не может быть правильно понята. Иными словами, речь идет о мемуаристике как самостоятельном явлении духовной культуры".

Особое значение имеет и эмоциональное отношение автора к описываемому, открытость оценок и мнений мемуариста. Воспоминания также интересны и своими художественными особенностями, системой организации повествования и интерпретацией исторических фактов.

Объектом настоящего исследования стали воспоминания (мемуары) писателей, созданные в ХХ веке. Поскольку исторически сложилось деление мемуаров по профессиональной и общественной принадлежности их авторов, можно изучать воспоминания представителей соответствующих конкретных групп (писательские мемуары, театральные, военные, актерские и т. п.).

Чтобы прояснить нашу позицию, примем следующее допущение. Если мемуары представляют собой самостоятельный жанр, то они должны встречаться в творчестве писателей наряду с другими, равнозначными им жанрами, например, такими прозаическими формами как роман, повесть или рассказ. Тем самым мы признаем, что мемуары писателей строятся по тем же законам, что обязательны для художественной литературы в целом. Соответственно внутри мемуаров писателей (отдельного жанрового образования) следует выделить другие разновидности.

Признавая различие между мемуарами как жанром и мемуарами писателей и право последних на самостоятельное бытование, вероятно, следует говорить и о том, что писатель, обладает более живым воображением и способен увидеть гораздо глубже многих его современников. Так Каверин замечает: "Мысль о том, что я должен рассказать историю своей жизни, пришла мне в голову в 1957 году, когда, вернувшись из автомобильной поездки по Западной Украине, я заболел странной болезнью, заставившей меня остаться в одиночестве, хотя я был окружен заботами родных и друзей. Я впервые понял тогда, что, хотя в моей жизни не произошло ничего необыкновенного, она отмечена неповторимостью, характерной почти для каждого из моих сверстников, и разница между ними и мной состоит только в том, что я стал писателем и за долгие годы работы научился, в известной мере, изображать эту неповторимость". Каверин, с.7.

С Кавериным как бы перекликается Вс. Рождественский: "Да, конечно, мы помним многое, очень многое. Жизнь не обидела нас, дав нам возможность быть свидетелями и участниками — пусть каждый по-своему — великих событий нашего века". Рождественский, с.297.

Итак, разнообразие жизненных впечатлений и необходимость их осмысления обуславливают обращение писателей к прошлому. Однако, им свойственна беллетризация былого. Болгарский литературовед Л.Григорьева считает, что в автобиографическом произведении нельзя исключить вымысел, поскольку писатель обладает большей творческой свободой. "Понятие автобиографичность не следует воспринимать буквально, а скорее как литературную условность, как своеобразное личностное отношение к событиям". Григорьева, с. 56–57.

Принимая концепцию восприятия века как самостоятельного социального явления, автор диссертации выделяет ХХ век в отдельный этап развития литературы.

Восприятие ХХ века как целостной системы, оказывается возможным, поскольку данная система характеризуется некоторыми общими тенденциями отказом от жесткой детерминированности характера социальными обстоятельствами, возрастанием внимание к индивидуальности, к макро — и микрокосму человеческой личности, усилению философичности и сквозными процессами — стремлением к синтезу художественных методов, ослаблением роли жанровового канона при усилении функции рода, обновлением приемов выразительности.

Точка зрения исследователей из Екатеринбурга позволяет конкретизировать и уточнить целый ряд вопросов: необходимость восприятия воспоминаний писателей как самостоятельного жанрового образования с тяготением к организации как метажанра, использование в рамках индивидуальной манеры приемов как реалистического, так и модернистического способов организации внутренего мира художественного произведения, обновление приемов выразительности наряду с собственной авторской интерпертацией отдельных приемов (например, монтажа и портретной изобразительности). Возможно, также следует более подробно говорить о специфике конструирования временной системы и приемах создания образа автора.

Автор работы признает условность выделения ХХ века как отдельного этапа, поскольку хронологические рамки периода являются подвижными. Внутри него выделяются несколько периодов. Как показывают исследования В.Кардина, И.Кондакова и В.Голубцова, отчасти оно основывается на соотнесенности явлений социальной, общественной и культурной жизни.

Приуроченность периодизации к временным явлениям имеет особое значение для развития мемуаров как жанра. Ведь воспоминания часто появляются как реакция на события. Сравнивая настоящее и прошлое обычно не только подводят итоги, но и намечают некоторые перспективы развития.

Рубеж XIX-ХХ века воспринимается исследователями как переходный период. Ему свойственно особое мироощущение, определяемое настроениями конца века.

Известно и мнение литературных деятелей, полагавших, что ХХ век начинается с крупнейших исторических событий, разрушивших привычные связи и отношения, разделившей жизнь на две части. Чаще других таковыми считают военные события 1914 года (об этом пишут А.Ахматова, А.Белый, М. Цветаева), некоторые писатели (Д.Мережковский) называют рубежом Октябрьские события 1917 года.

1917–1991 годы выделяют в отдельный период, в это время параллельно развивались советская культура и культура русского зарубежья или культура русской эмиграции. Конец ХХ века воспринимается как переходный период, предшествующий XXI веку.

Переходные периоды автор работы рассматривает как значимые для изучения как направлений мемуаристики ХХ века, так и перспектив развития воспоминаний ХХI века.

Основным материалом для исследования стали произведения, опубликованные и написанные после 1917 года. Книги, созданные в переходный период привлекаются для необходимых сопоставлений и сравнений.

Автор настоящей работы отдавал предпочтение книжным публикациям, поскольку в них чаще представлен окончательный вариант текста, а также проведена определенная редакторская правка. Иногда встречается краткий анализ произведения во вступительной статье и комментарий встречающихся в тексте реалий.

Чтобы определить специфику мемуаров (характер использования отдельных приемов, в частности, ассоциации, детали), некоторые тексты проанализированы более подробно. Другие произведения привлекаются для подтверждения теоретических выводов. В последнем случае анализируются тексты авторов, которые создавали свои произведения приблизительно в одно и то же время или близки по творческой манере, подходу к мемуарному материалу.

Естественно, что для более подробного анализа отбирались тексты, позволяющие проследить развитие жанра на протяжении десятилетий. Предпочтение отдавалось авторам, которые автобиографический опыт часто рассматривают как основу своих произведений или отдавали предпочтение автобиографическим формам перед остальными (произведения А.Белого, В.Каверина, В.Катаева, А.Ремизова, И.Эренбурга и некоторые другие).

Сложность отбора текстов обусловлена и отсутствием (в силу ряда причин) специальных указателей, в которых был бы обобщен корпус писательских воспоминаний ХХ века, как это сделано, в частности, в работе А.Тартаковского "Русская мемуаристика XVIII века".

Конечно, при отборе текстов учитывалось, что тексты бывают неравнозначными в художественном отношении, многое зависит как от субъекта вспоминающего, так и от объекта воспоминаний. В первом случае можно встретиться с простой регистрацией фактов, отсутствием образной картины прошлого анализом пережитого, когда талант автора ограничивает его творческие возможности.

Во втором — объект воспоминаний может быть сознательно сужен автором, и тогда возникает субъективная картина, автор сосредотачивается на анализе лишь собственных впечатлений и ощущений. Бытовая составляющая становится средством восоздания наиболее значимых событий времени, что и является особенностью мемуаров данного типа. В них предполагается восстановление не только индивидуального сознания, но и представление более обобщенной картины, где могут быть воссозданы нравы и отношения определенной социальной общности.

Некоторые тексты представляют собой своеобразные наброски, что отражается и в их графическом построении. По форме они напоминают эссе с вкраплениями дневникового или мемуарного характера. Повествование как бы складывается из разновременных записей или фактов памяти. Некоторые исследователи называют их «протомемуары». Важно отметить, что данное обозначение отражает лишь более низкую степень обобщения материала, но никак не характеризует их художественные особенности.

При анализе текстов учитывалось, что сушществуют исследования, посвященные отдельным произведениям или авторам. Признавая значимость подобных работ, автор работы стремились перейти к более широким обобщениям, опираясь на сделанные в них выводы о поэтике данных произведений. Определена следующая методика использования произведений: в виде прямой цитации и как материал для сравнительных выводов. Некоторые же тексты, напротив, проанализированы более подробно с целью определения специфики отдельных свойств мемуаров как жанра — использование мифа, концепция времени, своеобразие использования детали и т. п. В целом в диссертации и в публикациях непосредственно привлечено порядка 400 текстов (русских и зарубежных).

Датировка произведений проводилась в основном по дате публикаций. Правда, и здесь встретились определенные трудности. Ряд авторов указывают точную дату окончания своих произведений и практически сразу же публикуют их, тогда дата чаще всего получается двойная: по времени написания и по времени публикации. Если их разделяет небольшой промежуток времени, тогда можно принять как исходную дату публикации, как бы констатирующую, что рукопись завершена автором именно в этой редакции ко времени выхода книги.

Но иногда рукопись и ее публикацию разделяет значительный, иногда даже в несколько десятилетий временной промежуток. Дата же написания некоторых воспоминаний может быть установлена лишь косвенно — на основе упоминаний самого автора, его близких, биографов, сравнением стилистики текста с приблизительным контекстом времени его создания и т. д., поскольку в рукописи отсутствует точное указание срока окончания работы. Тогда в скобках приводятся две даты, одна из которых указывает на год публикации.

Сегодня только началась работа по определению основного варианта текстов. Иногда издатели пользуются разными рукописями, так произошло, например, при публикации мемуаров А.Мариенгофа.

Кроме того, при публикации рукописи в России после хождения ее в «самиздате» или публикации иностранными издательствами встает вопрос, какой текст сам писатель планировал к публикации в окончательном варианте. Редкий автор или его публикаторы обходятся без исправлений или дополнений, подробных комментариев. Следовательно, одной из будущих задач становится задача текстологического анализа мемуарных текстов.

Мемуаристика ХХ века становилась предметом постоянного внимания исследователей, практически каждое значительное произведение рецензировалось в периодической печати. К концу 70-х годов мемуары писателей выделяются большинство исследователей как самостоятельное жанровое образование. Постепенно намечалась и общая эволюция мемуарного жанра.

Однако, обобщающие исследования, посвященные как общим особенностям мемуарного жанра, так и эволюции развития данной формы немногочисленны. До сих пор не составлен единый библиографический указатель по мемуаристике ХХ века.

В настоящей работе предпринята первое (в рамках докторского исследования) исследование особенностей воспоминаний русских писателей ХХ века с целью определения как их жанровой специфики, так и отдельных признаков, которые позволили бы решить вопрос о правомерности выделения воспоминаний писателей как самостоятельного эстетического образования, самоценного по проблематике, стилю, художественным особенностям.

Научную новизну диссертации обуславливает избранный автором подход. Впервые мемуары писателей рассматриваются как самостоятельное жанровое образование, обладающее рядом типологических признаков. Рамки исследования ограничены изучением внутренней структуры воспоминаний на основе анализа поэтики мемуарного повествования.

Полагая, что что мемуары писателей ХХ века составляют единую текстовую совокупность, автор работы рассматривает своеобразие конструирования их внутренней системы, основные повествовательные планы, приемы их организации и характер соединения в единое целое, роль в этом процессе пространственно-временных связей, местоположение автора и биографического героя и их модификаций, основные приемы их создания. Основное внимание уделяется внутренней, структурной организации мемуарного текста.

Автор диссертации ставит перед собой конкретные задачи:

Определить типологические признаки воспоминаний писателей как самостоятельной разновидности мемуарного жанра и проследить общие тенденции его развития.

Рассматривая мемуары писателей как художественный текст, показать, что изображение детства в них строится по определенной модели, в кото рой использованы мировые архетипы и мифологемы.

Выделив отдельные повествовательные планы, определить их место в мемуарном повествовании.

Выявить основные формы художественного времени и приемы их изображения (в частности, ретроспекцию, проспекцию, ассоциацию).

Охарактеризовать стилевые приемы, характерные для мемуарного повествования.

Показать, что своеобразная роль автора в мемуарном повествовании определяется его разделением на две ипостаси — собственно автора и героя и их взаимодействием. Выделить приемы конструирования образа автора.

Структура диссертации:

Диссертация состоит из вводной части и пяти глав. Первая глава "Основные формы мемуарного жанра" посвящена анализу основных форм мемуарного повествования, автор работы дает краткую характеристику основных разновидностей.

Вторая глава "Своеобразие организации текстового пространства" состоит из двух параграфов. В первом параграфе — "К проблеме моделирования мемуарного текста" определяется специфика мемуарного текста. Во втором "Повествовательные планы и их особенности" рассматривается структурная организация мемуарного повествования, основные планы (внешние и внутренние) и основные приемы, участвующие в их создании.

В третьей главе — "Система художественного времени" обусловлено ее названием рассматриваются основные формы времени — историческое, эпическое, биографическое, мифологическое.

В четвертой главе — "Приемы организации повествования" охарактеризованы основные стилевые приемы, способствующие соединению мемуарного повествования в единое целое.

В пятой главе — "Образы автора и героя" основное внимание обращено на своеобразие роли автора в пространстве мемуарного текста. Отдельные наблюдения относятся к специфике конструирование образа автора как части образной структуры.

В заключении подведены итоги исследования.

Автор работы придерживается точки зрения А.Тартаковского, который понятия «мемуаристика» и "мемуарная литература" определяет следующим образом: "однопорядковые термины, обозначающие всю совокупность бытующих в данную эпоху мемуаров, как изданных, так и рукописных". — Тартаковский, 2. С.4. В работе принят следующийорядок цитирования художественных текстов и основных критических работ. В конце диссертации приведен список наиболее часто упоминаемых критических исследований и художественных текстов. В тексте дается ссылка следующего типа: Шефнер, с.544. Если упоминаются несколько произведений одного и того же автора, они перечисляются в алфавитном порядке — Шварц, 1 или Шварц, 2. В данном случае — Тартаковский, 2, с.4.

Хрестоматия по древней русской литературе. Сост. Н.Гудзий. Учеб. пособие. — М., 1973. — С.35.

Люблянская А. Источниковедение истории средних веков. — Л., 1965. С. 65.

Лихачев Д. Иван Грозный — писатель // Послания Ивана Грозного. — М.Л., 1951. — С.465.

Поэтому в исследованиях мы находим упоминание о встречающейся в XVIII–XIX веках мемуарной литературе или мемуаристике. См., например, Лихачев Д. Система литературных жанров Древней Руси // Славянские литературы. — М., 1963. — С. 47–70; Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. — М., 1972. — С. 120–121, 127.

Демкова Н. Драматизация повествования в сочинения протопопа Аввакума // Демкова Н. Сочинения протопопа Аввакума и публицистическая литература раннего старообрядчества. Материалы и исследования. — СПб., 1998. — С. 211.

А.Тартаковский показал, что воспоминания XVIII века часто печатались значительно позже времени их создания. В скобках приведена дата их публикации. В указателе "История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях" отмечены следующие первые воспоминания писателей: А.Богданович «Автобиография» (1797), Г.Державин «Записки» (1786), И.Дмитриев "Взгляд на мою жизнь" (1820-е г.), А.Кантемир «Записки» (1728). История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях. Аннотированный указатель книг и публикаций в журналах. Науч. рук., редакция и введение П.Зайончковского. — М., 1976. Т.1. XV–XVIII века.

Автор работы согласен с А.Тартаковским, который справедливо указывает, что термины «мемуары» и «воспоминания» целесообразно использовать как синонимические, "хотя первый из них более прдпочтителен ввиду его однозначности". "Словарь современного русского литературного языка" (М., Л., 1957. — Т.6. — С.831.) толкует мемуары как произведение, повествующее о прошлом. Термин «воспоминания» рассмотрен в трех значениях как мыслительное действие по воспроизведению предшествующих состояний сознания; как содержимое того, что хранится в памяти, и как записки о прошлом (Там же. — М. — Л., 1951. — Т.2. — С.713–714). Тартаковский, 1. С.4.

Исследователь отдает предпочтение термину «мемуаристика», употребляя его вместо понятия "мемуарный жанр". Подобный подход применительно к памятникам XVIII–XIX века представляется закономерным.

Белинский В. Взгляд на русскую литературу 1846 года // Полное собрание сочинений. М., 1956. — Т.10. С.16.

Белинский В. Взгляд на русскую литературу 1846 года // Полное собрание сочинений. — М., 1956. — Т.10 — С.16.

Белинский В. Взгляд на русскую литературу 1846 года// Полное собрание сочинений. — М., 1956. — Т.1 °C.16.

Чернышевский Н. Прадедовские нравы (Записки Гавриила Романовича Державина. 1743–1812. Издание "Русской беседы". М., 1860) // Полн. собрание сочинений. — М., 1950. — Т.7. — С.326.

Интересны и наблюдения А.Пушкина. Поэт принимал непосредственное участие в обработке записок П.Нащокина, в конце 1835 — начале 1936 годов в журнале «Современник» были напечатаны "Записки Н.А.Дуровой", "Занятие Дрездена 1813 года 10 марта (из дневника Дениса Давыдова).

Живые свидетельства Пушкин считал ценным источником познания исторического прошлого, он собирал и записывал рассказы очевидцев, знавших Пугачева, оставил нам собственные дневники и автобиографические заметки, главная часть, которых, к сожалению не сохранилась (после восстания декабристов поэт был вынужден уничтожить свои «Записки». — См. более подробно об этом Цявловская Т. Воспоминания и дневники Пушкина //Пушкин А. Собр. соч в 10 тт. — М., 1976. — Т.7. — С. 355–361" и сответствующие разделы в монографии А.Тартаковского — Тартаковский, 3.

В письме к Вяземскому 1825 года Пушкин замечает: "Писать свои memoires заманчиво и приятно. Никого так не любишь, никого так не знаешь, как самого себя. Предмет неистощимый. Но трудно. Не лгать — можно; быть искренним невозможность физическая. Перо иногда остановится как с разбега перед пропастью — на том, что посторонний прочел бы равнодушно".. Пушкин А. М.-Л., 1950. — Т.Х. — С.180.

Геннади Г. Записки (мемуары) русских людей. Биоблиографические указания. ЧОИДР. - 1861 — Кн. IV.; Минцлов С.Р. Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России и напечатанных на русском языке. — Новгород: 1911–1912. — Вып. I–V.; Пекарский П. Русские мемуары XVIII века // Современник. — 1855. - N 3–4 (Т.50). — С.53–90; N 5–6. — С. 29–62; N7 — 8. — С. 63–120; Чечулин Н. Мемуары, их значение и место в ряду исторических источников. — СПб.,1891.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — СПб.,1896. Т.37. — С. 70–74.

Минцлов С. Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России и напечатанных на русском языке. Новгород: 1911–1912. — Вып. 1–5.

См., например: История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях: Аннот. библиогр. указ. книг и публикаций в журналах / Науч. руководство и введ. Зайончковского П. — М.,1976–1988. — Т.1–5.

Овсянико — Куликовский Д. Л.Н.Толстой как художник. — СПб., 1905. С.1.

Там же, с. 7–8.

Об интимном в литературе // Бюллетени литературы и жизни. 1915–1916. - N 7–8. — С. 374.

Воронский А. Андрей Белый (Мраморный гром) // Воронский А. Искусство видеть мир: Статьи, портреты. — М., 1987. С. 73–98; Марсель Пруст. К психологии художественного творчества. — Там же. — С. 348–354; Искусство видеть мир (О новом реализме). — Там же. — С. 538–561.

В настоящее время наиболее подробно обозначены параллели с античной, французской и английской мемуаристикой — в исследованиях К.Атаровой, Л.Гинзбург, Г. Елизаветиной, А.Тартаковского. См. также: Алексеев М. Русско — английские литературные связи (XVIII — первая половина XIX века). — М.,1982; Казнина О. Русские в Англии (Русская эмиграция в контексте русско — английских литературных связей в первой половине ХХ века). — М.,1997.

Одной из первых работ подобного рода стала диссертация Болдыревой Е.М. "Автобиографический роман в русской литературе первой трети ХХ века"(М.,1999), в которой автор показывает, что автобиографический роман является текстовой структурой, построенной по определенной модели. Автор сопоставляет произведения И.Бунина, И.Шмелева, А.Белого //Болдырева Е. "Автобиографический роман в русской литературе первой трети ХХ века".М.,1999. - с. 5–6.

Руднев В. Словарь культуры ХХ века. Ключевые понятия и тексты. — М., 1997. — С.40.

Брюсов В. Дневники 1891–1900. — М.,1927.

Молодяков В. Рассказывай, память // Брюсов В. Из моей жизни. Автобиографическая и мемуарная проза. — М., 1994. — С.258.

Переписка А.Белого и А.Блока — Летописи литературного музея. М.,1940. — Т.7; В.И.Иванов и М.Гершензон. Переписка из двух углов. — Пгр., 1921; Любовь — это сердце всего. В.В.Маяковский и Л.Ю.Брик. Переписка 1915–1930. — М., 1991. Исследованию подобных текстовых образований посвящена, в частности, глава в книге Д.Магомедовой. Магомедова, с. 111–131.

Среди начинаний молодой Советской власти в области книгоиздательского дела видное место отводилось мемуарной литературе. В 1919–1920 годах Центральный комитет партии, Совет народных комиссаров выдвинули насущную задачу, призывая создать воспоминания участниками революции и гражданской войны. В сентябре решением СНК была образована "Комиссия для собирания и изучения материалов по истории Октябрьской революции и истории Всероссийской Коммунистиеской партии" (Истпарт), которая организационно и творчески стимулировала развитие советской мемуаристики, вызвав появление интересных и богатых по материалу воспоминаний различного профиля. — См. об этом письмо В.Ленина к В.Адоратскому от 6 апреля 1920 года, где он спрашивал его о возможности собирания материалов по истории гражданской войны и истории Советской песпублики; воспоминания М.Покровского "О возникновении Истпарта" Пролетарская революция. 1930. - N 7–8. — С.138–139.

Архив русской революции. — М., 1991–1993. — Т.1 — 22.

Крученых А. Детство и юности будетлян // Наш выход. К истории русского футуризма. Сост., вступ. статья Р.Дуганова. — М., 1996. — С.31. Крученых впервые обратился к мемуарам в 1927 году, написав "Автобиографию дичайшего". Он продолжал работать над развернутыми воспоминаниями в последующие годы, однако, по идеологическим причинам его книга осталась неизданной. Подобная же судьба ожидала и некоторые другие мемуары представителей нереалистических направлений, в частности, воспоминания М.Зенкевича, А.Мариенгофа.

Сравним с оценкой критикой мемуаров двадцатых годов: Как отмечал В.Шкловский, "мемуары коснулись не только одних революционных событий. Писатели начали писать в форме мемуаров то, что раньше вылилось бы у них в форму романа" — Шкловский В. Новый Горький // Россия. — 1924. - N4. С.196; И. Машбиц-Веров считал, что «Чапаев» и «Мятеж» Д.Фурманова — это "своеобразная мемуарная эпопея о суровой борьбе с Колчаком и уральским казачеством". Машбиц-Веров И. Рецензия на кн. Д.Фурманова «Чапаев», «Мятеж» // Новый мир — 1925. - N10. — С.149.

Вольпе Ц. Искуство непохожести. — М.,1991 (главы "О мемуарах Бенедикта Лившица", "Книга о Зощенко").

34 Луначарский А. В зеркале Горького// Луначарский А. Собр. соч. в 8 т. — Т.2. — М., 1964. — С. 87–108.

Луначарский А. Прошлое, настоящее и будущее у разных народов. К изданию памятников литературного и общественногоопыта //Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им для своих потомков. — М. — Л., 1931. — Т.1. 1738–1759. - C.IX–XXXIX.

Бельчиков Н. Мемуарная литература // Литературная энциклопедия. М., 1934. — Т.7. — С.132–133. Заметим, что в соответствии с принятой в те годы терминологией статья названа "Мемуарная литература" (ср. Вальбе Б. Мемуарная литература // Альманах. 1930. - N2. — С. 127–131 или Десницкий А. Русские дворянские и крестьянские писатели XIX века о своем детстве: опыт изучения жанра // Литературная учеба. — 1933. - N8. — С. 29–42.). Знак равенства между мемуарами и мемуарной литературой ставится и в шестидесятые годы, поскольку позволяет отнести к мемуарному жанру широкий круг произведений и вести разговор о произведениях представителей разных профессиональных групп.

Ср. с названием ст. Десницкого А. Русские дворянские и крестьянские писатели о своем детстве: опыт изучения жанра//Литературная учеба, 1933, N8, с. 29–42

Николаев Н. Русские литературные мемуары периода Великой Отечественной войны // Вопросы русской литературы. — Львов: 1970. — Вып. 1 (13). — С.62.

См. более подробно об этом — Николаев Н. Русские мемуары периода Великой Отечественной войны // Вопросы русской литературы. — Львов: 1970. Вып.1 (13). — С. 58–63; Л.Оляндер "Документалистика в Великой Отечественной войне". — Львов: 1990 (Глава II — Формирование документальной прозы в годы войны и послевоенное время с. 35–67); Гаранин Л. Проблемы мемуарного жанра советской литературы. — АКД. — Киев: 1981; Курносов А. Методы исследования мемуаров (Мемуары как источник по истории народного сопротивления в период Великой Отечественной войны). — АКД. — М., 1985. Об органичности формы дневника в творчестве М.Шагинян свидетельствует следующий факт. В двадцатые годы свои впечатления о событиях общественной и культурной жизни она зафиксировала в "Литературном дневнике" (М., 1922).

Семенцова Н. Становление советской военной мемуаристики. М.,1981. — С.128; Оляндэр Л.Документалистика о Великой Отечественной войне. — Львов, 1990. — С. 4, 5.

См. об этом более подробно — Бар Л. Литературный портрет в советской мемуарной прозе 60-70-х годов. Кандидатская диссертация. — М., 1982.

Со временем складываются и другие серии — "Русские мемуары". В выпусках "Голоса времен", "Панорама искусств", "Писатель о себе", «Прометей», "Российский архив", "Встречи с прошлым" также содержатся мемуарные материалы.

Кардин В. Сегодня о вчерашнем. Мемуары и современность. — М., 1961.

Кардин В. Янская И. Объективное и субъективное в мемуарах // Кардин В. Янская И. Пределы достоверности. — М.,1981. — С.354.

Кузнецов М.Мемуарная проза// Жанрово — стилевые искания современной советской прозы. — М.,1971. — С.147.

Там же, с.142.

Там же, с.144.

Об этом же говорится и в статье Н.Дикушиной, посвященной документальной литературе. См. Дикушина Н. Невыдуманная проза// Жанрово стилевые искания современной советской прозы. — М.,1971. — С. 149–174.

Кузнецов М. Мемуарная проза // Жанрово — стилевые искания современной советской прозы. — М.,1971. — С.142.

Гинзбург Л. О литературном герое. — Л.,1979. — С.94.

Гинзбург Л. О психологической прозе. — Л., 1977. — С.9.

Колядич Т. Мемуарно — биографические произведения 70 — х годов. Проблематика и жанр. — АКД. — М., 1979.

Костенчик Н. Жанр и сюжет современной писательской художественной автобиографии // Жанр и композиция литературного произведения. Калининград: 1976. — С. 131–142.

Билинкис М. К вопросу о проблемах мемуарного текста в русской литературе первой трети XVIII века //Проблемы эстетики и поэтики. Ярославль: 1976. — С.9.

Гаранин Л. Проблемы мемуарного жанра советской литературы. АКД. Киев: 1981. — С.3.

Гаранин Л. Проблемы мемуарного жанра советской литературы. АКД. Киев: 1981. — С.3, 16.

Назовем хотя бы следующие антологии: Серебряный век. Мемуары, (Сб). Сост. Т.Дубинская — Джалилова. — М., 1990; Воспоминания о серебряном веке / Сост., авт. предисл. и коммент. В.Крейд. М., 1993. В.Крейд не только занимается публикаторской, но и биобиблиографической деятельностью.

Агеносов В.В. Литература russkogo зарубежья. — М.,1998.- с.154.

Волгин Г. Самое заветное. Записные книжки писателей. — Воронеж: 1974.

Банк Н. Нить времени. Дневники и записные книжки советских писателей. — М., 1978. - 64.

Барахов В. Искусство литературного портрета. — М., 1976; Жанр художественной автобиографии в историческом развитии // Славянские литературы. Х международный съезд славистов. Доклады советской делегации. М., 1988. — С.166–178; Литературный портрет (Истоки, поэтика, жанр). Л., 1985.; Литературный портрет как жанр мемуарно-биографической прозы (Проблемы поэтики). АДД. — М., 1980; Литературный портрет начала ХХ века (Вопросы типологии и поэтики) // Русская литература. — Л.,1979. - N1. С. 65–76; Современное понимание Л.Толстого в свете горьковской концепции его творчества // Славянские литературы. Х международный съезд славистов. Доклады советской делегации. — М., 1988. — С.34–36; Традиции Горького портретиста и современные мемуары // Классическое наследие и современность. — Л., 1981. — С.318–331.

См. общую библиографию к работе.

Травников С. Ольшевская Л. Умнейшая голова в России // Путешествие стольника П.Толстого по Европе. — М.,1992. — С. 251–291; Травников С. Путевые записки петровского времени (проблема историзма). — М., 1987.

Макогоненко Г. Письма русских писателей XVIII века и литературный процесс // Письма русских писателей XVIII века. — Л., 1988. — С.26.

Дуров Б.Г. Коллективный портрет народника-пропагандиста в мемуарном жанре. — АКД. — Горький: 1978.

Орлова Г. Автобиографическая проза на рубеже двух эпох (К вопросу об эволюции героя). — АКД. — М., 1975. — С.13.

Литература и история [Дискуссия]. — Вопросы литературы. — М., 1965. - N9. — С.50–74; Жизненный материал и художественное обобщение [Дискуссия] // Вопросы литературы. — М., 1966. - N9. — С.3 — 62; Литература, документ, факт [Дискуссия] // Иностранная литература. — М., 1966. - N8. — С.178–207 и продолжение дискуссии в статье Б.Бялика "По холодным следам" — Вопросы литературы. — М., 1971. - N 1. — С. Права и обязанности документалиста [Дискуссия] // — Вопросы литературы. — М., 1971. - N6. — С.63 — 135; Обязанности свидетеля, права художника (Обсуждаем проблемы мемуарной литературы) [Дискуссия] // Вопросы литературы. — М., 1974. - N 4. С.45 — 132; Дискуссия о биографическом жанре // Литературная газета, 1975, август (20,27), сентябрь (10), октябрь (8,22, 29) ноябрь (19,26), декабрь (3); 1976, январь (14); Документ. Эпоха. Вымысел [Дискуссия] // Литературное обозрение. — М., 1976. - N6. — С.97 — 104; +Биографическая проза: границы вымысла" //Литературная газета. 1986.

См. работы В.Кардина.

Дмитриев С. Воспоминания, дневник, частная переписка // Источниковедение истории СССР. — М., 1973. — С. 396–401.

Кроме статей в энциклопедических изданиях, можно отметить работы Мараховой Т. О жанрах мемуарной литературы // Уч. записки Горьковского пед. ин — та. — Горький. 1967. — Вып. 69. — С. 19–37; Николаева Н. Современные литературные мемуары (К вопросу о классификации мемуаров) // Вопросы рус. лит. — Львов: 1979. — Вып. 1 (33). — С.35–39; Смольняковой И. О принципах классификации современной мемуарной литературы // Проблемы реализма. Вологда: 1979. — Вып. VI. — С.152–164.

Мемуарная литература // Литературная энциклопедия. — М., 1934. Т.7 — Стлб. 134.

Левицкий Л. Мемуары // Литературный энциклопедический словарь. М.,1987. — С.216.

Пявление в конце 70-х — начале 80-х годов ряда исследований привело к тому, что термины "меуарная литература", "мемуарный жанр" и "мемуарная проза" стали использоваться как равнозначные.

Эсалнек А.Я.Внутрижанровая типология и пути ее изучения. — М.,1985. С. 170–171.

Болдырева Е. Автобиографический роман в русской литературе первой трети ХХ века. — Ярославль, — 1999. — С. 5–6.

Боева Л. Развитие жанров в русской болгарской литературах XVII и XVIII вв. — София: 1985. — С. 67.

Лотман Ю. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера история. — М., 1996. — С.303.

Смольнякова И. О принципах классификации мемуарной литературы // Проблемы реализма. Вып. VI. — Вологда: 1979. — С.159.

Марахова Т. О жанрах мемуарной литературы //ч. записки Горьковского пед. ин — та. — Горький: 1967. — Вып.69. -С. 19–37.

Сравним наше рассуждение с мнением Е.Николаевой: "… Развитие мемуаристики шло параллельно с развитием литературы, отражая все характерные для нее процессы",Николаева, с.33.

Повесть о детстве можно рассматривать и как разновидность мемуарной литературы, сложившуюся на основе известных аналогов

Тартаковский А. 1812 год и русская мемуаристика (Опыт источниковедческого изучения). — М., 1980.

Показательно высказыванием французской писательницы А.Эрно, которая пишет только о себе. Ее книги переведены в Европе, США, Японии, Южной Корее, Египте. На вопрос корреспондента "почему все Ваши книги автобиографичны?" она ответила: "Изучать реальность для меня гораздо интереснее, чем что-либо придумывать. Наша жизнь настолько богата, что она превосходит любое воображение. Но у меня нет чувства, что именно со мной происходит что-то необыкновенное. Я думаю, другие переживают сходные чувства и ситуации. Поэтому я и стремлюсь лучше понять саму себя. Ведь, познавая себя, я, возможно, помогу и другим людям лучше понять собственное чувства" — Эрно А. "Способность пережить страсть к мужчине — это роскошь". Интервью с Н.Поповой — Кн. обозрение "Eх libris НГ". - 1999. - 29 апреля. С. 6.

Приведем некоторые точки зрения. Обозначая XVIII век как отдельный период развития русской литературы, Тартаковский отмечает, что только при таком подходе "мы сможем очертить русскую мемуаристику XVIII в. в четких хронологических параметрах, выявить ее истинные количественные масштабы, ее социальный облик и жанровые формы". — Тартаковский, 1, с.22. Несомненно, исследователь учитывает объективные факторы развития. Приведем еще одну точку зрения: "столетие как культурный цикл появилось в русском общественном сознании именно с 1 января, с календарной реформы Петра. Ощущение неповторимости и особности своего культурного цикла свойственно всем авторам XVIII века, вплоть до Радищева и Карамзина". — От редакции // XVIII век. — Л., 1989. О восприятии XVIIIека "в его цельности" см. Краснобаев Б.И. Основные черты и тенденции развития русской культуры вVIII веке. — М.,985. — С.11.

Лейдерман Н., Барковская Н., Липовецкий М. Русская литература ХХ века. — Екатеринбург: 1998. — С.5.

См. об этом: Мескин В.А. Кризис сознания и русская проза конца XIX-начала XX вв. — М.,1997.

Кондаков И. Введение в историю русской культуры. — М., 1997. — С.16.

См. работы И.Кондакова.

Например: Олеша Ю. Книга прощания (1930–1965, оп.1998).

Книга А.Мариенгофа была опубликована под заглавием "Роман без вранья" (Л.,1988) по рукописи из ГПБ, а затем в последней авторской редакции под заглавием "Мой век, мои друзья и подруги" (М.,1990) по рукописи, хранящейся в ЦГАЛИ.

Ответ на этот вопрос неоднозначен, поскольку в некоторых случаях оказывается, что вышедший в России печатный текст существенно отличается от всех предыдущих публикаций, поскольку произведение печатали сначала по частям, причем в разных журналах. Так произошло, в частности, с книгой Н.Берберовой. Книга распространялась и в самиздате. В 1995 году издательство «Согласие» осуществило полное издание текста. Вместе с тем на произведение постоянно ссылались и его цитировали по отдельным публикациям. См., например, — Берберова Н. Курсив мой. Автобиография (Часть I) //Литературная Армения. — Ереван: 1990. - N6. С. 64–85; N 7. С. 60–81; Берберова Н. Курсив мой. Автобиография //Октябрь. М, 1988. - N10. С. 164–195; N11. — С. 166–195; N 12. С. 174–202; 1991. - N 7. — С. 89–208; N 8. — С. 189–205; N9. — С. 179–207; Берберова Н. Курсив мой. Автобиография // Вопросы литературы. — М.,1983. - N9. — С. 184–243; N10. — С. 233–280; N11. С. 219–265. Сложность вычленения «канонического» текста связано и с тем, что Берберова готовила свое произведение для перевода на другие языки.