"Евгений Пантелеевич Дубровин. Курортное приключение (Повесть)" - читать интересную книгу автора

совещанием пожать руку, вот эту конопатую с рыжими волосиками ручку, что
лежит рядом с ним.
Лукашов неожиданно повернул голову, и Холин встретился с ним глазами.
Холин тотчас отвел глаза; Лукашов тоже отвел глаза, но в короткую долю
секунды Холин понял, что Лукашов все это время тоже думал о нем, Холине, и
знал, что Холин думает о нем, Лукашове.
"Мы с ним как влюбленные, - подумал Холин. - Читаем друг у друга
мысли".
- Разрешите!
В купе вдвинулся огромный, опутанный ремнями и закованный, как
опаснейший преступник, чемодан. Чемодан спихнул с горшковского колена
Лукашова.
- А понакурили!
Голос был такой хозяйский, что все поспешно стали тушить сигареты, а
Иван-Вано даже поколыхал возле себя рукой воздух, будто это что-то могло
изменить. Вслед за чемоданом и голосом показалась голова в модной шляпке.
Однако лицо под шляпкой было совсем не модное - такие лица рисуют на
карикатурах, когда пытаются обидеть за что-нибудь женщину. Например, за
нахальство и невежество.
- Ну прощай, милочка!
В купе появились две тонкие руки, обернутые в обтрепанные рукава,
обняли даму за шею, и за дверями раздалось чмоканье. Почему-то казалось,
что там, за дверьми, была мелкая, ничтожная личность. От объятий мелкой,
ничтожной личности модная шляпка свалилась, и на плечи женщины вдруг упали
чудесные волосы, как поется и пишется, цвета спелой пшеницы.
Вся компания уставилась на эти волосы, как на карточный фокус, включая
и Лукашова, хотя у него жена была блондинкой и ему, конечно, к виду волос
цвета спелой пшеницы не привыкать.
Дама втянула своего спутника в купе и облобызала его. Это
действительно оказался запущенный человек с бегающими глазами и нетерпением
в движениях. Чувствовалось, что ему хочется быстрей отделаться от своей
супруги и напиться вермута.
- Провожающие, покинуть вагон! Провожающие, покинуть вагон!
Компания стала тискать Холина. Лукашов тоже тиснул и даже тернулся
колючей щекой. Для этого ему пришлось подняться на цыпочки, и Холин увидел
перед собой лысину с наброшенными на нее редкими волосиками-хворостинками,
как притрушенное сеном болотце.
- Выздоравливай, - сказал Лукашов тоном, будто просил об очень большом
одолжении.
- Постараюсь, - ответил Холин.
"Не думай, что я это так, формально, я искренне", - сказал глазами
Лукашов. "И я искренне", - сказал Холин, "Ничтожество". "Мерзавец".
- Ну, до скорого.
- До скорого.
Компания вывалилась, стала махать руками.
Дрогнул и начал набирать скорость перрон, унося, словно отметая назад,
немногих провожающих: заводскую компанию, которая шла к вокзалу, что-то
обсуждая, отчего еще больше походила в своих куртках и гнутых шляпах на
замыслившую что-то нехорошее группу гангстеров; уже покупающего в
привокзальном ларьке бутылку вина запущенную личность, девушку с букетиком