"Евгений Пантелеевич Дубровин. Счастливка " - читать интересную книгу автора

раскупорила бутылку.
Обрадованный велосипедист подсел к Клементьеву и стал пить из горлышка.
- Ты не бойся, братишка, - говорил он между глотками. - Я с тобой
рассчитаюсь. У меня сад - десять вишен, а винограда не счесть. И корова...
- Есть ли в деревне лодки? - спросил Клементьев.
- Да есть. То есть одна лодка есть, братишка. Даже не лодка, а целый
баркас. Хотите половиться?
- Не мешало бы.
- Я могу это дело соорганизовать. Как раз баркас у свата. Только он
поломанный, мальчишки дно пробили. Надо дно заштопать. Плотника нанимать,
братишка, надо. А тот меньше чем за бутылку не возьмется. Сам понимаешь,
братишка...
Клементьев достал кошелек, отсчитал рублями пятерку.
- Когда он сможет сделать?
- Да хоть завтра. За бутылку-то...
Велосипедист аккуратно сложил деньги вчетверо и сунул в брюки, в
карманчик для часов.
- У свата и парус есть. Если, братишка, парус поставить, очень далеко
заплыть можно. Я место знаю - рыбы всегда навалом. Тонну можно взять.
В парке разом зажглись все фонари Буфетчица закрыла ларек на тяжелый
замок, взяла с земли большую черную сумку и ушла Из кустов на дорожку
выпрыгнули сразу две лягушки и начали оглядываться. Краски из серых стали
темными.

III

Клементьев шел, глубоко зарываясь ногами в песок Сверху ракушечник уже
успел остыть и покрыться ранней росой - туманною влагой, предвестником
прохладной ночи, внутри же было тепло, почти горячо. Дорога до того, когда
Клементьев шел сюда, была относительно ровной, сейчас же, когда с пляжа
прошли на ужин отдыхающие, выглядела уменьшенной копией лунной поверхности.
Клементьев шел, ступая в чужие следы, и думал о только что прошедших
десятках жизней, о которых он никогда ничего не узнает, кроме того разве,
что видит их следы: рыхлые, большие - взрослых, маленькие, аккуратные -
детей и подростков. Он шел, стараясь ступать в частые узкие следы, видимо
молодой женщины или девушки, и думал о ней. Вот она сейчас ужинает... У нее
свои привязанности, вкусы, привычки. И вот она сидит, ужинает и не знает,
что кто-то идет по ее следам. И никогда не узнает.
Море сильно штормило. Синие валы катились друг за другом, шипя, с ходу
выползали на пологий берег, как живые существа.
Вот и старый баркас, очевидно о нем говорил велосипедист. Дно его цело,
но сам баркас глубоко ушел в песок, им давным-давно никто не пользовался:
борта сухи и не пахнут ни смолой, ни рыбой. Волны пеной обвивали баркас.
Вряд ли в этих местах бывают штормы сильнее этого, иначе бы незакрепленный
баркас давно унесло в море.
За косой, на той стороне, у лимана горел костер. Наверно, это соседи
готовили ужин. Клементьев специально завернул к лиману, чтобы пройти мимо и
взглянуть на соседей.
Это была женщина. Она стояла на коленях в купальнике перед костром и
раздувала огонь, время от времени кланяясь костру, как идолопоклонница.