"Евгений Дубровский(Лесник). Лесной шум " - читать интересную книгу автора

Ни лебеди, ни глухарь, ни журавли, никто из множества существ, подающих
свой голос весною, никто не подает его так интересно, как... утка. Э, нет,
не кряква, нет, совсем не то. Эта, конечно, не пропустит случая разинуть
свой плоский клюв и ляпнуть во все горло:
-Кря-кря... Смотрите, люди добрые, какая я простая, глупая баба!
Кря-кря!
Нет, не о той утке речь. Среди множества утиных пород есть свиязь. У
селезня этой утки дыхательное горло устроено особенно. И, пролетая весной,
селезень-свиязь издает исключительно ему свойственный звук, из двух колен
веселый свист, слыша который, душа прыгает от радости. Невозможно поверить,
что это кричит утка. Это нечто восхитительное. Это заливистая ликующая
флейта самой весны, роскошно свистящая откуда-то из-под облаков.
Спешите слушать эту дивную флейту, весь этот концерт, горожане!
Спешите, пока еще гулкой весенней дрожью зыблется непросохшая земля и
новобрачные березы одеваются нежно-зеленым пухом.


ЩУЧЬЯ СВАДЬБА


-Сидишь?-спрашивали рабочие, проходя мимо Васьки-портного.
Получив утвердительный ответ, почти все давали одно и то же заключение:
-Ну, и дурак!
Васька с ружьем сидел уж третьи сутки у большой лужи, называвшейся
заводским прудом. Он видел, как туда по узкому мелкому протоку из реки зашли
две огромные щуки. Обратно выйти они не могли, вода в реке спала, и проток
почти обсох. В прошлую весну, подсмотрев такую же историю, Васька кинулся
ловить щук голыми руками, промок до нитки, иззяб до полусмерти и, наконец,
получил щучьим хвостом такого леща "по морде", что повалился в воду. А щуки
исчезли. Теперь, подстерегши снова чету щук, Васька поклялся добыть их во
что бы то ни стало.
Когда, постепенно обозлившись, он перестал отвечать на вопрос, сидит ли
он, проходящие также больше спрашивать не стали, ограничиваясь
соболезнованием:
-Вот дурак-то! Все сидит. Ах, чтоб тебя.
Ревел железным басом заводской гудок, машина, шипя, выпускала пар,
мерно шумели пилы, разрезавшие тела лесных великанов, со стуком, с лязгом
катились по рельсам тележки, развозившие разные разности. Васька все сидел.
Иногда ветер нес прямо на него густые тучи едкого дыма из печей, обжигавших
уголь. Васька крючился, задыхался, кашлял, но не уходил, не спуская ни на
миг глаз с проклятой лужи: ничего на ней не показывалось. Пошел дождь.
Васька сидел синий, мокрый насквозь.
-Шалашик пристроил бы, что ли?-уговаривали проходящие.-Плюнь, Васька,
эй, смотри-околеешь. Ну, дурак. А еще портной.
-Нипочем не расстанусь, не уйду,-хрипя, бормотал Васька, торопливо
хватая еду, принесенную из дому,-ни в жисть не уйду, пымаю.
Выстрел грянул под вечер. К пруду сбежалась толпа.
-Ну, ну, Вася?-кричали взволнованные голоса.-Ну, убил ли что?
-Мимо,-мрачно отвечал Васька.-Проваливайте все к чортовой матери, без
вас тошно.