"А.Дугин. Сумерки тирана" - читать интересную книгу автора

Даже в самых либеральных конституциях развитых стран записано право
народа на восстание. Тираноцид - историческая константа. Предатель высшего
полномочия не имеет права умереть собственной смертью. Безжалостно
раздавить гадину - исторический долг.
Кровавая мантия, скользкая удавка, отравленный бокал, ярость восставшей
толпы, душная подушка придворного - удел тирана, его упование.


2. Скопцы из позднесоветского полубытия

Что такое современная Россия в перспективе ее долгой истории? Современное
демократическое общество? Архаический социум? Инерциально советская
реальность?
Переходная фаза? Тогда к чему именно? Едва ли кто-то способен однозначно
ответить на этот вопрос.
Hаша историческая идентификация в данный момент туманна и неясна. Все
ощущают ледяное веяние катастрофы, но боятся признать ее гигантские
масштабы. Дальше такая неопределенность недопустима. Мы не вакуум. Мы -
народ. Мы не историческое недоразумение, мы - субъект мировой истории. Мы
не инфантильное сборище раболепствующих обывателей, готовых заранее на все.
Мы - носители духа отрицания и утверждения, способные и на послушание и на
восстание, много раз своей и чужой кровью мы расписывались на страницах
бытия в том, что русские идут своим путем.
И мы точно так же, как и все остальные народы, имеем свой счет к вождям.
Традиционно мы почитаем их в соответствии с имперскими мерками, так как мы
- народ империи, это обязывает и нас и наших правителей. Если они
оступаются, их можно простить. Hо если они круто сворачивают с
исторического предназначения - рука неизбежного возмездия настигает их. К
тираноциду русские прибегают не часто. Однако же иногда прибегают. И
затягивается удавка на клокочущем горле, и отключается катетер, и вводится
отравленный укол, и нанятый палач колет жертву.
Позднесоветский период оскопил нас. Сделал внешне сахарными. В военных
академиях больше пацифистов, чем в поселениях хиппи. При слове "война",
"агрессия", позднесоветский человек кричал "чур-меня, чур", "это не про
меня, не для меня".
Мы совершенно забыли о кровавой стороне бытия, о необходимости убивать и
страдать, яростно защищать свое и дерзко атаковать чужое. У нас отбито
обычное человеческое достоинство, заставляющее подчиняться одним и
восставать на других.
Марево позднесоветских кабинетных анфилад, скучающий чиновник,
безсобытийная рутина службы. "Миру - мир".
Из этой трясины медленно растворяющейся поздней империи нас выкинуло
вражьей волей на помойку истории - брутально и жестко. Hе разбудили, не
встряхнули, не поставили в вертикальную позу, но так же на четвереньках
переместили из сонного и спокойного послушания в рабскую колонию острого
наказания. И вместо расплывчатой маски всемогущего правителя-тюфяка на
социальном небе России вырисовался оскал тирана.
Он, тиран, брал на себя ответственность за пробуждение. Он был зол и
брутален. Hо это шло в плюс. Он скрутил шею тюфяку и заявил, что "все будет
по-новому".