"Алексей Дукальский. День памяти" - читать интересную книгу автора

АЛЕКСЕЙ ДУКАЛЬСКИЙ

ДЕНЬ ПАМЯТИ


В световом куполе над городом произошло неуловимое движение, и повалил
снег, хлопьями величиною с лунный диск. Удивительно было видеть это на
исходе августовской ночи...
Когда купол начал расплавляться в солнечном свете, поднялся вьюжный
вой неслыханной силы и скрежет гигантского чего-то и ржавого; через час с
четвертью все стало -- рык и вой, то ли тигров и гиен, то ли их
металлических каких-то прототипов; хищники осадили город, но он,
полусонный, еще не понимал, кто и почему требует сдаться...
Люди, и одетые, и голые, толкались на улицах, кидаясь то в одну
сторону, то в другую. Звуки странно взрывались и перекатывались над
толпами, заглушая все; люди казались безмолвными. Около крыш и последних
этажей носились в воздухе студенистые сфероиды, на каждом из которых было
по два горящих пятна, размером с донышко стакана. У этих тел были,
вероятно, еще какие-то органы: иногда удавалось заметить движение не то
щупальцев-хоботов, не то крючьев, отходивших от них.., Толпы, схлынув,
оставляли после себя раздавленных людей.
- Сих берут жизнь города. Сопротивления бессмысленны. Конец. - Эти
слова слышал каждый житель города на своем родном языке, будто
произносились они внутри каждого уха, и странно-страшное скопище звуков
снаружи меркло. - Сих - непостижимое для вас, это - мы: название
употребляется только в именительном падеже; лучше бы в звательном, но он у
вас отменен.
Эти короткие фразы и разбудили Викентия утром 21 августа, - именно в
этот день пятнадцать лет тому назад не стало его деда, но каждый год в этот
день, в шесть часов утра, в час упокоения, Викентий исполнял последнюю его
волю...
Звуки с улицы странно предвещали ощущение Разрушения. Попытки спрятать
голову под подушкой ничего не дали, - Викентий встал, глянул в окно,
отпрянул: отвратительное лицо паники - там, снаружи. Теперь казалось, что
ею и мебель дышит; не было вещи, которая бы при случае, словно присасываясь
к кончикам пальцев, не вдувала бы по ним холод, и он кружил в груди,
отнимая дыхание.
Викентий зарылся в теплую еще постель, будто она могла вдруг
вздохнуть, погладить по голове и что-нибудь, хоть что-то сказать, спокойно
и негромко, человеческим голосом, голосом последнего близкого человека.
- Мы начинаем разбирать. Все. Все представления ваши, - услышал, как и
каждый житель города, Викентий и почувствовал движение в комнате.
Потолок оторвался от стен, поплыл в синеву неба вместе с пылью и
крошками штукатурки, и ветер закружился по комнате, и странные звуки
рухнули в уши.
...Дед был и - не стал. Исходящие от Викентия любые дела, любые
молитвы, страдания - ничто; невозможное сжимает бесконечностью,
неотвратимо: как ушшвание потолка, исчезновение верхней квартиры и крыши,
как странные звуки. Видно: придется не стать и самому Викентию, который не
может вернуть деда, который - никто.