"Александр Дюма. Учитель фихтования" - читать интересную книгу автора

- Вот что, барин, тут несколько выходов. Сколько раз я ни привозил
сюда господ, а они уходили через другие двери и мне ничего не платили.
- Вот как, да ведь это Зимний дворец.
- Да, да, только большие господа, видно, очень беспамятны. - Почему
же ты не жаловался на этих обманщиков? - спросил Александр, которого очень
забавляла эта сцена.
- Эх, барин, что же мы можем поделать с господами! С нашим братом, -
он указал на свою бороду, - это точно, справиться можно, а с господами,
которые бриты, - ничего не поделаешь. Ваше сиятельство, поищите-ка получше
у себя в карманах. Авось найдется, чем заплатить.
- Вот что, - сказал Александр, снимая с себя пальто, - возьми мое
пальто в залог. Человек вынесет тебе деньги, а ты отдашь ему пальто.
- Что правильно, то правильно, ваша честь!
Спустя несколько минут лакей вынес извозчику сто рублей: император
заплатил ему разом и за себя и за тех, кто ранее обманывал его.
Я дал своему извозчику все пять рублей, довольный тем, что могу
оказать ему больше доверия, чем он мне. Правда, я знал его номер, а он
моего не знал.
Таврический дворец с его великолепной обстановкой, статуями, озерами
с золотыми рыбками и прочим был подарен Потемкиным его могущественной
повелительнице Екатерине II в память завоевания страны, имя которой он
носил. Самой интересной была не пышность этого подарка, а строжайшая
тайна, в которой он готовился.
В столице совершилось чудо: Екатерина ничего не знала о постройке
этого дворца. Однажды Потемкин пригласил ее к себе на вечер, и императрица
вместо знакомых ей лугов увидела волшебный дворец, окруженный садами, -
дворец, как бы созданный феями.
Потемкин являл собой живой пример князя-выскочки, которых много было
в царствование Екатерины II. Но и сама императрица также была выскочкой.
Потемкин был унтер-офицером одного из гвардейских полков, Екатерина -
мелкой немецкой принцессой, и оба они стали знамениты. Случай свел их.
Первое время Потемкин мечтал о Курляндском герцогстве и даже о
польской короне, но потом оставил эти мысли. Впрочем, разве корона дала бы
ему больше могущества, чем то, которым он обладал? Разве придворные не
склонялись перед ним, как перед монархом? Разве на одной только левой руке
у него не было больше бриллиантов, чем на царской короне? Разве он не имел
специальных курьеров, которых посылал за стерлядями на Волгу, за арбузами
в Астрахань, за виноградом в Крым, за цветами - повсюду, где имелись
красивые цветы, и разве в числе других драгоценных подарков он не подносил
ежегодно императрице, в день Нового года, блюдо свежих вишен, стоившее
десять тысяч рублей?
Он беспрестанно создавал и разрушал, когда же не делал ни того, ни
другого, то всюду вносил смятение и вместе с тем биение жизни. Ничтожество
становилось чем-то лишь в его отсутствие, при нем же все отступало в тень.
Принц де Линь говорил, что в Потемкине есть что-то великое,
романтическое и варварское. И он был прав.
Смерть его была также необыкновенна, как и жизнь, кончина так же
неожиданна, как и возвышение. Он провел целый год в Петербурге среди
бесконечных празднеств и оргий, полагая, что сделал достаточно для своей
славы и для славы Екатерины, ибо ему удалось отодвинуть границы России за